Старик с сомнением пожевал сухими губами, и когда Эмма вышла из кухни, отправился следом. В холле, не желая допускать нарушения заведенного порядка, управляющий подал даме пальто и шляпку, помог одеться и сделал еще одну попытку отговорить юную леди от ночного путешествия. Эмма в ответ лишь приложила свой пальчик к губам старика, улыбнулась и выпорхнула из дома.
Роджер тяжело вздохнул, и медленно пошел следом — чтобы запереть калитку. Он знал, что все это неправильно, но не мог ничего поделать. Глава 12
Томас понял, что задремал, только когда уткнулся носом в собственные руки. Сладкая полудрема навевала приятные видения с участием рыжеволосых красоток, и просыпаться ученому категорически не хотелось. Но грохот подкованных сапог грубо вырвал Маккензи из остатков сна и он, вздрогнув, вскинул голову. И застонал.
Шел третий час его пребывания в полицейском участке дивизиона Джей. За это время Томас успел накричать на дежурного сержанта, потолкаться с мускулистым констеблем, силой усадившего задержанного на скамью, выпить предложенного чаю, составить в уме десяток жалоб на необоснованное задержание в адрес Верховного Королевского Суда и даже поспать.
Нельзя сказать, что с ним обращались грубо, вовсе нет. Копы были достаточно любезны и весьма снисходительно отнеслись к разгневанному джентльмену, попавшему в их участок. Когда констебль и сержант привели задержанного в двухэтажное кирпичное здание на пересечении Пекарей и Горшечников, Маккензи не стал устраивать скандал. Прогулка по холодным и мокрым улицам ночного Лонбурга немного остудила его гнев, и Томас решил, что к решению этой глупейшей проблемы надо подходить с холодной головой. Он безропотно вошел в огромный зал, служивший полицейскому участку своеобразной прихожей, и без лишних слов прошел за высокие перила, разделявшие зал надвое. Здесь, за перилами, находились задержанные, ожидавшие оформления. Томасу повезло — этой ночью клиентов было не так уж много и его соседями оказались лишь двое пьяных толстяков, напоминавших мелких лавочников. Они мирно спали на длинной скамье, протянувшейся вдоль стены, и не доставляли хлопот ни копам, ни самому Томасу.
Ученый же сразу занял место у перил, напротив высокого стола. За ни стоял толстый пожилой сержант с десятком нашивок на рукавах, листавший огромную книгу. Этот тип, кося глазом в сторону Маккензи, выслушал конвоиров, обменялся с ними какими‑то бумажками и, выхватив из грязной чернильницы перьевую ручку, склонился над своим талмудом. Усатый констебль и сержант Мэллори одновременно развернулись и бодрым шагом покинули участок. У самой двери сержант обернулся, кинул взгляд на Томаса и презрительно ухмыльнулся.
