В этот подвал можно было зайти минуя верхнее помещение, и так же выйти, оставшись незамеченным для шпиков, дежуривших у дверей кабака. Иногда полиция, раздраженная особо дерзким преступлением в доках, устраивала налет на это заведение, хватая всех, кто подвернется под руку. Но поймать посетителей подвала им никогда не удавалось — едва бобби вламывались в верхний зал, как все компании из подвала мгновенно растворялись в подземных ходах.
Едва только лестница закончилась, перед Никласом, словно по волшебству, из полутьмы появился молодой человек. На его широкие плечи был накинут весьма приличный плащ, худое лицо чисто выбрито, а голова прикрыта котелком. В руках порхала раскладная бритва, которой юноша без всякой опаски чистил ногти.
— Это куда же ты собрался, дедуля? — не отрывая глаз от бритвы осведомился юнец, уверенный в том, что лет тридцать — глубокая старость.
— Так это, — Ник кашлянул. — По делу, значит.
— Какому делу? — равнодушно осведомился парень, не прерывая своего занятия.
— Ты, хмурый, не дави, — отозвался Райт. — По делу, значит по делу.
— К кому дело‑то, — парень поднял взгляд, и охотник за головами увидел его голубые водянистые глаза, лишенные какого‑либо выражения.
— К деду Брауну, значится, — отозвался охотник, быстро отводя взгляд, как и было положено мелкой шушере. — Тут он, знаю я. Человечек один шепнул.
Пацан задумался. Он не отводил взгляда своих рыбьих глаз от бестолкового грязнули, сунувшегося в подвал «Ямы», при этом бритва его пальцах так и порхала, ни на секунду не прекращая своей работы. Наконец бритва замерла.
— Ладно, валяй, — бросил пацан. — Закис дед, не помешает ему размяться.
Он отступил в сторону и сразу исчез в тени за проемом двери, растворился в полутьме, словно призрак. Ник засопел, и решительно шагнул в подвал «Ямы».
Потолок здесь был еще ниже, чем в кабаке, но в остальном разница между помещениями была поразительной. Здесь был чистый каменный пол, стены, сложенные из тесаных камней, выглядели так, словно их недавно мыли. Небольшой зал, располагавшийся у самой лестницы, тоже был уставлен столиками — небольшими, грубыми, но вполне чистыми. За ними тоже сидели компании, но здесь общались шепотом, предпочитая не кричать о своих делах. Десяток человек, прилично одетые, степенно беседующие о своих делах за тарелкой вареного мяса с гарниром или за кружкой крепкого пива. Самая обычная картина, какую можно без труда наблюдать в любом городском пабе. Вот только с освещением здесь было еще хуже — свечи стояли на каждом столе, но их силенок не хватало рассеять тьму, и каждый столик представлял собой крохотный островок света в подвальной темноте.
