Я не знала, как меня встретят в артиллерийском отсеке. К счастью, там никто не голосил и стенал, на меня смотрели вполне спокойные лица. Поезд дрогнул, тронулся и начал набирать скорость.
– А все-таки мы… – начал было офицер.
Я помотала головой:
– Потом. Сначала покажите мне запись в замедленном режиме. А то я валялась в грязи, пока вы устраивали тарарам.
Замедленная запись подтвердила мои догадки. Волхв успел сообразить, что происходит, и – вжих! – его как ветром сдуло до того, как ракеты вдарили по его Стене. Больше с ним этот фокус не пройдет, да и с другими Жителями вряд ли. Так что это было эксклюзивное шоу. Черт, да вся эта наша с ним беседа – сплошное эксклюзивное шоу. Чтобы Житель вполне здраво разговаривал с Охотником?! Да еще чтобы предлагал… что он, выходит, предлагал-то? Работу? Союз? Или вакансию комнатной собачонки?
Но, надо думать, если кто-то из Охотников и принимал подобные предложения, то никто из людей об этом не слышал. Такой Охотник исчезает и считается погибшим.
Я вернулась мыслями к записи.
– Вот. – Я указывала на предательскую белую вспышку, которую не скрыли даже ракеты, разносящие Стену на кусочки.
Офицер выругался, а потом вздохнул:
– Слинял, значит.
– Да, – кивнула я. – Но убивать его не наша задача и не наша работа. Задача была в том, чтобы заставить его уйти. А работа – в том, чтобы пассажиры поезда доехали до города целыми и невредимыми.
Мое рассуждение им не понравилось. А я ни капли не удивилась. Учителя подробно объяснили мне разницу между тем, как мыслят солдат, цив и Охотник. Охотник на фоне солдата и цива явно выделяется. Мы, в Монастыре, конечно, ближе всего к Охотникам. Цивы – те, которые горожане, – они любят победы. Им нравится побеждать или чествовать победителя. Солдаты предпочитают завершенность. Им тоже нравятся победы, но для них главное – чтобы все закончилось раз и навсегда, не важно, победой или поражением. А мы, обитатели Горы, народ прагматичный. Мы-то знаем: то, что кажется завершенным, редко завершено на самом деле. А плоды побед скоротечны, поэтому из них лучше извлечь все возможное и использовать в полную силу. Мне все это еще предстоит освоить – как думают цивы и как думают солдаты. Для меня, выросшей в Монастыре, это не такой уж естественный ход мысли.
А теперь вкратце: для этих конкретных солдат все, что не является победой, является поражением. Пока кто-нибудь не вывернет поражение наизнанку и не превратит в победу. Вот этим и займется офицер, когда я уйду, – полагаю, это и есть его работа.
