— Хороша кашка, да малая чашка, — промолвила старуха и тяжело выдохнула. Она уже прониклась к приблудышу чувством сострадания.
— С голодухи-то ему много нельзя, ишшо обдрыщется, — как бы оправдывался старик. И поманил котенка рукой, прихлопнув по штанине:
— Ко мне! — скомандовал коротко, и Котофей повиновался, охотно приник к блескучему ботинку.
— Смотри-ко — команду правильно исполнил, значит будет толк, — старый солдат остался удовлетворен поведением своего подопечного.
— Пущай на улицу выйдет, а то после молока еще нагадит тута, — скрипнула старуха.
— Котофей, айда на улицу! — скомандовал дед и подошел к проему двери, указав коту рукой путь на крыльцо. Котенок, сообразив, что от него требуется, бегом выскочил во двор, и тут же присел под смородиновый кустик. «Соображулистый», — подумал Ерофей Тимофеевич.
— Так вот, благоверная ты моя Тамара Сергеевна, — обратился как-то пафосно Ерофей Тимофеевич к своей старухе, усаживаясь в плетеное кресло, — кот-то у нас соображулистый — будет из него толк.
— От кота толку, что шерсти с волка, — возразила старуха, — по мне лишь бы не пакостил.
— Он мне нашего Капрала напомнил… — хотел удариться в воспоминания дед.
— Ничо общего, — прервала его старуха. — Тот был серой и глаза темные, а этот рыжой да глаза желтые, здоровущие, — ничо общего у их не вижу.
— Поперешная ты женщина — я те вдоль, а ты все поперек, — старик подкрутил усы, как делал в минуты волнения или раздражения. Он подошел к двери и скомандовал громко:
— Ко мне, Котофей!
Мигом подлетел котенок к ноге хозяина и глянул преданно в усатое лицо.
— Видишь? Что скажешь на это? — Ерофей Тимофеевич указывал перстом на котенка и улыбался во весь рот, и от этого его усы характерно приподнялись. — Будет толк, будет, — проворковал он с удовлетворением, наблюдая за котенком.
— Ты его прямо как собачонку дрессируешь, — снова пытается возражать старуха.
— Разницы не вижу — кот тоже должен команды знать, — по-солдатски отчеканил старик. — Помнишь Капрала — он все понимал. Что же, по-твоему, кот глупее собаки? — рассуждал Ерофей Тимофеевич.
Но старуха не стала вдаваться в полемику, принялась мыть посуду, громко забрякав тарелками да ложками, словно таким образом выказывала свое несогласие на методы воспитания собак, котов и прочих домашних животных. Старик, усевшись в свое любимое кресло, похлопал себя по коленке, как бы приглашая котенка на руки. Тот сделал несколько шажков, остановился в нерешительности. Старик повторил движение рукой, и Котофей с радостью запрыгнул на колени, а улегшись удобно, замурлыкал громко под хозяйской рукой.
