— Конечно, кое-что имеется. Но прежде всего, позвольте полюбопытствовать, какая именно порода шелкопряда у вас культивируется?
— У нас сразу несколько, — подобрался управляющий. — Французская, хорасанская и бухарские породы.
— Неплохо, — одобрил Макс. — И метисы конечно уже есть?
— Безусловно. Французские и бухарские. Начиная с третьего выводка. Хотели немного укрупнить-с грены. Для улучшения породы, так сказать.
— Правильное решение. Именно так и получаются породы, наиболее приспособленные к нашей местности. А гибнут особи всех пород, или какие-то выборочно?
— Все без разбора, что и странно. Все как один становятся жёлтыми и дряблыми, потом проступают чёрные пятна, и соответственно гибнут…
— Да-с, — вздохнул Макс. — Диагноз ясен. Вынужден вас огорчить. Ваши эскулапы тут действительно никак не помогут. Это так называемая пебрина, которая сейчас свирепствует во всех хозяйствах Европы. И какого-либо мало-мальски надёжного лекарства пока нет, увы…
— Как это печально, — поник Семён Аристархович. — Что ж, тогда нам остаётся только надеяться лишь на гений Пастера.
— Совершенно верно. В научных кругах поговаривают, что он уже нашёл какое-то действенное решение. Почему я собственно туда и командирован. Так что Семён Аристархович, рановато нам с вами пока огорчаться. Вот только дождусь следующего парохода на Марсель, а там глядишь, и лекарство уже найдётся.
— Ну, дай-то бог, — повеселел собеседник. — Тогда у меня к вам имеется следующее предложение… А собственно, давайте вначале немного отобедаем…
Подошедший официант ловко расставил столовые приборы.
— И что у нас там сегодня, голубчик? — рассеянно поинтересовался Семён Аристархович, закладывая белоснежную салфетку под горло.
— Перепёлки тушёные в сметане с белыми грибами, — вытянулся официант. — На гарнир картофель отварной по-французски с зеленью.
— Превосходно, — одобрил управляющий. — Минут через тридцать принесите десерт… Дмитрий Михайлович, — доверительно наклонился. — Надеюсь, вы не откажетесь откушать фисташкового мороженого?
— С нашим превеликим удовольствием, — улыбнулся Макс.
Перепёлки оказались изумительными. Аккуратно отрезав очередной кусочек, Макс застыл с вилкой, невольно поймав себя на мысли, что в этом воплощении всё иначе. И дело даже не только в плохо прожаренных голубях и случайных гамбургерах старины Билли. Там чувствовал себя единственным полновластным хозяином. И лишь за секунду до исхода перед глазами пронеслась вся прожитая жизнь. А тут едва пришёл в сознание, ощутил полное слияние и гармонию. Как будто все эти двадцать восемь лет так и жил Дмитрием, а все случившееся сто лет вперёд словно странный сон или наваждение…
