- Ах ты моя миленькая! Дурочка ты моя невинная, а еще карьеру делаешь, бедняжечка! - сказала Элоиза. - Да тогда будет в тысячу раз хуже! Он из меня кровь выпьет. Ты пойми. Сейчас он только и знает, что я дружила с каким-то Уолтом - с каким-то острякомсолдатиком. Я ему ни за что на свете не скажу, что Уолт погиб. Ни за что на свете. А если скажу - что вряд ли, - так скажу, что он убит в бою.
Мэри Джейн приподняла голову, потерлась подбородком об руку.
- Эл... - сказала она.
- Ну?
- Почему ты мне не расскажешь, как он погиб? Клянусь, я тебя никому не выдам. Честное благородное. Ну, пожалуйста!
- Нет.
- Ну, пожалуйста. Честное благородное. Никому.
Элоиза допила виски и поставила стакан прямо на грудь.
- Ты расскажешь Акиму Тамирову, - проговорила она.
- Да что ты! То есть я хочу сказать - ни за что, никому...
- Понимаешь, его полк стоял где-то на отдыхе, - сказала Элоиза. Передышка между боями, что ли, так в письме было, мне его друг написал. Уолт с одним парнем упаковывали японскую плитку. Их полковник хотел ее отослать домой. А может, распаковывали, вынимали из ящика, чтобы перепаковать, - точно не знаю. Словом, в ней было полно бензина и всякого хламу - она и взорвалась прямо у них в руках. Тому, второму, только глаз выбило. - Элоиза вдруг заплакала и крепко обхватила пальцами пустой стакан, чтобы он не опрокинулся ей на грудь.
Скользнув с дивана, Мэри Джейн на четвереньках подползла к Элоизе и стала гладить ее по голове:
- Не плачь, Эл, не надо, не плачь!
- Разве я плачу? - сказала Элоиза.
- Да, да, понимаю. Не надо. Теперь уж не стоит, не надо.
Стукнула парадная дверь.
- Рамона явилась, - протянула Элоиза в нос. - Сделай милость, пойди на кухню и скажи этой самой, ка ее, чтобы она накормила ее пораньше. Ладно?
- Ладно, ладно, только ты не плачь! Обещаешь?
- Обещаю. Ну, иди же! А мне неохота сейчас идти в эту чертову кухню.
Мэри Джейн встала, пошатнулась, выпрямилась и вышла из комнаты. Вернулась она минуты через две, впереди бежала Рамона. Бежала она, стуча пятками, стараясь как можно громче шлепать расстегнутыми ботинками.
- Ни за что не дает снять ботинки! - сказала Мэри Джейн.
Элоиза, так и не поднявшись с полу, лежала на спине и сморкалась в платок. Не отнимая платка, она сказала Рамоне:
- Ступай скажи Грэйс, пусть снимет с тебя боты. Ты же знаешь, что нельзя в ботинках...
- Она в уборной, - сказала Рамона.
Элоиза скомкала платок и с трудом села.
- Дай ногу! - сказала она. - Нет, ты сядь, слышишь?.. Да не там, тут, тут... Ох, матерь божия!
