Поэтому и не боимся взрослого мира. Просто жаль, что Серёга не сможет сегодня охотиться на китов. Но гарпун он нам оставил. Хороший гарпун, ни у кого такого нет. Из лёгкого и прочного алюминиевого уголка. Тусклое серебро, серебро...
Чего бояться?
Ну чего?
Слаба эта их взрослая жизнь, слаба.
Да послушай - слышно же...
- Серёгааааааа, выходиииииии...
А на старых фотографиях, на которых все ещё живы - ничего не меняется.
Бездомные в обнимку с олигархами, новая тельняшка у Петьки, одна большая страна, и всё - впереди.
Мертвые подают отвёртки живым, спившиеся разливают лимонад на дне рождения калеки, а пропавший без вести дурашливо пристраивает рожки из растопыренных пальцев к голове серьёзного, как учитель географии, но волосатого, как хиппи, политолога-идиота.
Подумать только, она уже полковник....
Просто я знаю, где мы просчитались.
Сколько осталось до двухтысячного года?
А сколько лет нам будет в двухтысячном году?
А кем мы станем в двухтысячном году?
Столько дел... управлять погодой, пасти китов, осваивать Венеру.
Строить города на Луне, посёлки на дне океанов. Думать, дышать, идти по миру, который стал в сто, в тысячу раз больше, как по своему собственному.
Мир открытий, мир превращения мечтаний в реальность, мир балов в кипении цветущей сирени, расставаний и встреч.
Человеку всегда есть чего хотеть, и что делать.
Всегда.
Столько задач. Столько смыслов.
Так нужно. Никто , кроме нас, не сделает все эти дела, а без них никак. Без них край. Даже и не думайте. Зачем тогда всё?
Чтобы воровать, брать кредиты?
Жрать, жрать, жрать... чтобы вокруг подыхали люди, а ты только отворачивался и брёл к успеху?
Чтобы целые города стирали с лица земли? Чтобы людей забивали насмерть ради денег? Чтобы женщины и девочки становились проститутками? Чтобы войны меж своими?! Перечислять - не перечислить...
Чтобы жить так, как мы жили все эти годы?
Да нет же.
Не может быть.
Ну не может же быть.
Это неправильно, не так.
Сбылось самое невозможное и страшное.
Даже снов таких не бывает.
Кровь, смерть, крушение уклада жизни. Торжество самого гадкого, что только оставалось в нас. Отречение, предательство и снова кровь.
Излечились от головной боли отрубанием головы. Ни хрена не видим, не слышим, но куда-то утекает капитал. Долго мы так простоим, с фонтаном вместо головы?
Для чего всё это? Почему?
Понял где мы просчитались.
Вот здесь: «Сколько нам всем будет в двухтысячном году?»
- «Если бы я знал. Он ведь так и не наступил».
