Квинт Гладиатор по нескольку дней жил у самых влиятельных плебеев. Они присматривались к победителю Аппия Клавдия. Если бы он не был начисто разорён, его, наверно, выдвинули бы в трибуны, чтобы он использовал своё красноречие и умение находить неожиданные для спесивых патрициев юридические ходы на благо народа. Но эту беду собирались поправить: практически в каждом доме ему представляли вдову и выражали готовность дать за нею в приданое хорошую усадьбу. Все эти вдовы имели сыновей и прослеживался второй слой такого благодеяния: по обычаям, ныне бездетный Квинт должен был немедленно усыновить одного из пасынков, и ему, как старшему сыну, перешло бы по наследству недвижимое имущество приёмного отца, тем самым фактически вернувшись в род. Приходилось выкручиваться, чтобы не испортить отношения и отделаться от «невесты». У Канулеев, например, произошёл такой диалог. Глава семьи, Гней, представил женщину лет тридцати с хвостиком.
— Это почтенная Канулея, вдова Тиберия Фидения. У нее было четверо сыновей, старший, Тит, унаследовал имущество отца, а двое выживших младших — Спурий и Маний — готовы служить тебе, pater familia.
Заметив большую бородавку на шее Канулеи, Квинт дерзко пошутил:
— Спасибо тебе, Гней Канулей. Но я боюсь, что ночью в пылу страсти потеряю разум, приму эту бородавку за фаллос врага и вырву его с корнем, как сделал с Круделием. Ведь не хочется же тебе, чтобы прекрасная Канулея истекла кровью?
Все расхохотались, и вопрос был исчерпан.
Но у Ретия Порция дело пошло по-другому. Он представил ему Порцию, вдову Нумерия Мафенаса. Поскольку Нумерий был третьим сыном, фамилия Мафенасов отпустила вдову с её сынишкой Авлом. Порция вышла, держа за руку четырёхлетнего черноглазого пострелёнка, который сразу забрался Евгению на колени:
— Дядя Квинт, ты ведь тот самый герой, который перебил сто вольсков голыми руками, а здесь прикончил подлеца Круделия и победил самого Аппия Клавдия?
— Авл, всех погибших у вольсков было сорок. Так что молва врёт. «Utile non debet per inutile vitiari». (Правильное не следует искажать посредством неправильного).
Поговорили ещё немного о разных мелочах, и тут пострел выдал:
— Дядя, говорят, что ты станешь моим отцом? Вот ведь как хорошо было бы!
Все невольно расхохотались, хотя сначала для порядка нахмурились и прогнали Авла. А двадцатилетняя симпатичная пепельноволосая, белокожая, сероглазая Порция «смутилась», закутав лицо покрывалом и поглядывая искоса на Квинта. Словом, Квинт был сражён.
