Поэтому утром Евгения из первого декана сделали последним центурионом.
На следующий день, под командой Аппия Клавдия, войско шло побыстрее. Отстающих немедленно наказывали розгами. Вечером разбили лагерь вблизи границы с вольсками. Вольски отступили на свою территорию и тоже встали лагерем.
После того, как лагерь был готов, Аппий собрал войско у трибунала и объявил:
— Добыча этой войны будет разделена поровну между эрарием народа римского и воинами армии.
Он ожидал ликования войска, но даже бывшие закабалённые, с ненавистью на него смотревшие, утратили свой энтузиазм. Эбуций, которого поднесло к трибуналу, когда Аппий уходил, услышал, как тот пробурчал:
— Плебеи на деньги не польстились! Неужто они из быдла действительно народом становятся? Или, скорее, действительно считают, что «Servitus est postremum malorum omnium» (Неволя — наибольшее из всех несчастий), как мне заявил этот дубина Эбуций?
Три дня прошли в мелких стычках дозоров. На четвёртый Аппий вывел войско в поле, предлагая битву. Увидев впереди войска Аппия, вольски на битву не вышли, но на следующий день, когда командовал Сервилий, с боевыми песнями стали строиться. Римское войско строилось в основном в угрюмом озлобленном молчании.
Итак, на поле битвы сошлись два почти равных по численности войска: голодные, злые и на своё правительство, и на врагов римляне (ели всё это время практически только захваченные с собою просяные лепёшки и запивали водой из речки) и сытые, довольные жизнью и ходом войны вольски.
Стройные линии фаланг почти сразу же сломались на неровностях. Но уже тогда италики придерживались принципа: «Прежде всего, сохраняй строй сотни. Затем, если возможно, строй манипула. Затем строй когорты. А уж в последнюю очередь строй всей армии». Выход из строя карался беспощадно, и врагами, и своими. Так что битва отнюдь не походила на свалку.
Натиска с победными кличами не было. Стена щитов и копий — то, что несёт гарантированную смерть первой паре рядов при глупом азартном наступлении. Мерным шагом подошли две армии друг к другу, ударили копьями в щиты и панцири, отошли назад по нескольку раненых, и ряды застыли друг против друга. Изучив положение армий, полководцы — и Сервилий, и диктатор вольсков Акуин — убедились, что уязвимых мест нет. Всадников в обоих армиях было по нескольку десятков, они схлестнулись на одном из флангов, и численно уступающие римляне отошли под защиту копий пехотинцев и канавы, потеряв одного человека. Вольски потеряли двух.
