Настроение народа переменилось. Все закабалённые сразу стали записываться в войско. Те, у которых были долги, тоже. А за ними потянулись и остальные. Эбуций тоже записался, и его сделали первым деканом.
Аппий приметил спокойно ведущего себя и всё внимательно слушающего без всяких эмоций гражданина, навёл о нём справки у своих клиентов, и узнав, что это его должник, и, видимо, неоплатный, прислал к нему пару клиентов с приглашением быть его гостем до отхода войска.
Мгновение поколебавшись, Евгений принял приглашение: хотелось посмотреть дом одного из богатейших сенаторов изнутри, да и информацию надо было получать из первых рук. Из разговоров Евгений уже понял, сколько в писаной истории переврано: Рим не только победы одерживал, но и били его больно. Плебеи, оказывается, при царях бывали сенаторами, и некоторое время при республике избирались в консулы и плебеи. Но патриции постепенно наглели, и некий жрец изрёк повеление Юпитера, дабы больше в Сенате и среди магистратов плебеев не было. Особенно распоясались патриции после смерти последнего царя: до этого они всё-таки боялись, что плебеи призовут обратно изгнанника Тарквиния Гордого.
5. Домус Аппия Клавдия Сабина
Пока шли к дому Клавдия, хлынул ливень.
Дом патриция выглядел лучше почти всех других. Он был сложен из известняка, скреплённого глиной. Эбуция провели в атриум (поскольку латынь досталась ему по наследству от приёмника, он осознал второе значение этого слова: закопчённый дымный). В большой зале горел очаг, на котором готовился ужин. Дым выходил в отверстие в потолке (комплювий), которое было низшей точкой потолка, и дождевая вода стекала из комплювия в небольшой бассейн под дырой (имплювий). Провожатые омыли лицо и руки в имплювии, и Эбуцию пришлось сделать то же самое.
Напротив входа была комната-ниша, в которой сидела матрона и её несколько служанок и товарок из числа, видимо, жён и дочерей клиентов. Матрона и гражданки пряли и приказывали рабыням.
В атриуме, видимо, сегодня был ужин для клиентов. Гора свиного мяса, сколько угодно супа и просяной каши, хлеба, кислого вина. Всё самое простое, невкусное, но качественное.
— Небось сам патриций ест повкуснее, — заявил молодой клиент с повадками будущего паразита (в смысле Рима: лизоблюда, готового предать своего патрона).
— Помолчал бы, Руф! — оборвал его солидный лысый пожилой клиент, явно пользовавшийся уважением среди других. — Я бывал иногда на его семейных трапезах, ест он то же самое, только нам он отваливает не скупясь, а себя и своих домашних строго ограничивает. Ведь плебс любит обжираться за чужой счёт, и надо доставлять ему это удовольствие. А мы, отцы, должны соблюдать честь и чистоту имени своего.
