Народ возликовал. А царь Аппий покачал головою и что-то записал на своих дощечках. Два консула вели себя по-разному. Марк Минуций сжал губы и готовился вынести смертный приговор. Авл Семпроний как будто наслаждался интереснейшей интеллектуальной битвой и заранее предвкушал её безвредный исход. Но оба они проголосовали за приговор, произнесённый Минуцием:
«Квинта Эбуция Фефилия Гладиатора, уличённого в том, что он забыл римских богов ради чуждого неведомого Бога, развращал молодёжь, подучая её не почитать и оскорблять римских божеств, готовил отряд заговорщиков, который может быть использован для захвата власти, сбросить со скалы. Этот приговор не направлен против неведомого Бога, которого Рим уважает и приглашает поселиться у себя. Тем, кто уже принёс обет неведомому Богу, разрешить продолжать служить ему, и для этого воздвигнуть в Риме алтарь неведомого Бога».
И тут трибуны ринулись к курульным креслам. Семпроний позволил им подняться, и первым, оттолкнув коллегу, вскочил наверх Гай Сициний:
— Консулы! Отцы-сенаторы! Народ римский! «Jus summam saepe summa malitia est». (Высшее право часто есть высшее зло). Нам только что это продемонстрировали. Благороднейшего из плебеев хотят приравнять к предателю Кориолану. Я навёл справки. Когда он был у вольсков, он убеждал их заключить прочный мир и союз с Римом, не нападать на нас, пользуясь голодом, который вызвали отцы-сенаторы. Его Волки воюют за Рим и против врагов его. А Кориолан и его грязные псы, сбежавшие за текущей сучкой, изблёвывают ложь и злобу насчёт родины своей и призывают всех подряд её уничтожить! Но в приговоре половина слов правильна. Нам необходим в Городе алтарь неведомого Бога. Поэтому я накладываю вето на смертный приговор Квинту и подтверждаю приговор о воздвижении алтаря. И я предлагаю направить Квинта послом к вольскам, чтобы противопоставить его мудрость наглости Кориолана.
Второй трибун подтвердил решение Сициния. Консулы вынуждены были согласиться. Порция и дети, ждавшие неподалёку в лохмотьях, чтобы в случае печального исхода жалобами, плачем и мольбами своими пытаться смягчить народ и судей, выскочили с радостными криками. Квинту одели на голову венок и понесли на руках к его домусу. Он ухитрился услышать, как поднявшийся с курульного кресла и тем самым переставший быть должностным лицом Аппий-старший сказал сенаторам:
— Вы смогли только «Excitare fluctus in simpulo». (Поднять бурю в стакане воды).
