А он не умеет ничего. Абсолютно ничего. Он даже есть не умеет: он чавкает, оскорбляя других. Он даже ходить не умеет. Он наступает всем на ноги. Ему не свойственно даже понятие оскорбления. Самого его оскорбляй сколько хочешь — только хлеба не лишай. Не мешай ему чавкать, не мешай ему наступать другим на пятки. Называй хоть горшком, только в печь не сажай. Мне кажется, если бы он попал на необитаемый остров вместо Робинзона — он прежде всего обозвал бы попугаев воробьями, что для попугаев очень обидно. Он бы начал с унижения всех, с кем соприкоснётся. Ему всегда требуется партнёр для нанесения оскорблений. Если же партнёра нет — он мается как больной и угрюмо ищет, как бы выздороветь…
Он — обыкновенный желудок, научившийся произносить разные слова и надевать ботинки. И взгляд на мир у него простой кишечнополостной, как у гидры. Он исходит из самого себя и склонен мерить мир собственным аршином. И считает эту мерку подходящей ко всем случаям жизни…
Рассказывают, как один дядя съездил в гости.
— Ну как там вам жилось? — спросили у него.
— Жилось ничего себе, но только всё время приходилось быть в образе.
— В каком образе?
— Ну в образе… Не в натуре, а в образе. Как артисту… Прикидываться приходилось…
— Прикидываться? Кем же вы прикидывались?
— Джентльменом прикидывался™
— О, это вам, наверно, было очень трудно!
— Ясное дело… Скажем, входишь в дом — обязательно шляпу снимай… Или, допустим, женщина навстречу — пропускай её. А место уступать — первое дело… Женщины специально для этого дамами называются. Чтоб никто не сомневался. Конечно, это они ловко придумали. Женщина — она тебе и «тётенька», и «мамаша», и «девушка», разнообразие всё-таки. А дама — кругом дама. И шабаш, никаких разговоров, уступай дорогу. И пользуются они этим на всю катушку… Не говорю уже о ботинках — чистить приходилось каждый день, опять же бриться и костюм гладить…
— Что вы говорите! Какой ужас! Наверно, и причёсываться надо было?
— Тут мне повезло. Я, как видите, лысый.
— Да-да, извините…
— И насчёт «извините» — тоже строго. Только и следи всё время, чтоб «спасибо» было, «пардон» и всякое другое. Но я, конечно, в грязь лицом не ударил. Всё выполнял, как положено… А теперь вот отдыхать еду, на дачу. По правде говоря, замаялся.
И он поехал отдыхать.
По всей вероятности, человек этот, когда ему не надо прикидываться джентльменом, не бреется, не чистит ботинок, не гладит костюм и никому не уступает места. Потому что у него нет в этом никакой потребности. Потому что для самого себя ему это совсем не нужно. Правила обогнали его обычай.
