Но, как бы то ни было, Герон Александрийский прежде всего надел новенький хитон и помчался со своей новостью к царю вне себя от радости. Шутка ли! Такое дело изобрёл!
Вбегает в приёмную царского дворца и сразу к секретарю.
— Здрасте, — говорит. — Царь дома?
Секретарь посмотрел на него и сощурился:
— По какому делу?
— Дело, — говорит, — государственной важности!
Секретарь опять сощурился:
— Обманываешь?
— Что ты! Честное древнегреческое.
Секретарь не верит.
— Не может быть, чтоб у тебя было государственное дело!
— Почему не может быть? — обиделся Герон.
— Потому что ты не государственный муж. Вот если бы ты был какой-нибудь сановник или стратег — тогда другое дело. А то ведь ты простой инженер. Ясно — обманываешь!
Тогда Герон хотел обозвать секретаря бюрократом, но призадумался, поскольку в обиходе этим словом ещё не пользовались, несмотря на то что половина этого слова греческого происхождения. И это очень затрудняло жизнь. Потому что когда бюрократа обзывали бюрократом, он понимал только наполовину и прежде всего обижался. А инженер Герон был человеком смекалистым — недаром он был инженером. Он решил не ругаться, а действовать более тонко в психологическом отношении.
— Ну что ж, — говорит Герон, — не веришь — не надо. Тебе же хуже будет. А я пошёл. Пойду-ка лучше полежу на александрийской травке. Может, чего-нибудь ещё изобрету. Пока!
Тут уж секретарь испугался: а вдруг в данном, конкретном случае он совершает служебную ошибку? Вдруг его — в данном, конкретном случае — не погладят по головке?
— Ты погоди изобретать, — засуетился секретарь, — успеешь. Ты лучше скажи, зачем к царю шёл?
— А ты что, царь? — отвечает Герои. — Я же к царю шёл, а не к тебе!
Секретарь немного подумал и вздохнул:
— Ладно. Подожди — сейчас доложу. Но имей в виду, если обманываешь — тебе несдобровать!
И, ощутив твёрдую волю инженера, секретарь пошёл к царю.
В это время приёмная стала наполняться сановниками и чиновниками, среди которых попадались также стратеги и даже один архистратег[9]. Все они смотрели на Герона свысока и дружно обливали его презрением потому, что он был всего лишь инженером и не был не только стратегом, но даже сановником он не был никогда.
— Ну что, Герои, всё изобретаешь? — спросил архистратег, самый главный среди присутствующих, и все рассмеялись, поскольку этот архистратег по должности своей был также самый остроумный человек.
— Так точно, — ответил Герон.
— Ну изобретай, изобретай, — сказал архистратег, и все рассмеялись ещё пуще.
