— Осторожнее! — воскликнула Леля. — Что вы делаете? Хотите следом вывалиться?
— Пожалуй, нет, — ответил я и спрыгнул вниз, решив не объяснять причин своего эксперимента.
Кухня была аккуратно прибрана, но на столешнице лежал тонкий слой пыли и порошка для снятия отпечатков пальцев. В мойке стояла грязная чашка из-под кофе. На гуще пустила щупальца зеленая плесень. Открыв дверцу под мойкой, я вынул мусорное ведро и, не найдя газету, вывалил содержимое прямо на пол.
— Вы просто варвар какой-то, — не выдержала Леля. Я промолчал, брезгливо ковыряясь в мусоре шариковой ручкой.
Ничего интересного я не нашел: много окурков, некоторые были выпачканы помадой, другие — нет, использованный презерватив, тампон, несколько ватных дисков, шкурки от банана и апельсина, выпачканные краской тряпки, упаковки от продуктов, преимущественно быстрого приготовления.
— Мусор Ксения выбрасывала сама или это тоже было вашей обязанностью? — спросил я.
— Как когда, — ответила Леля. — Иногда это делала я, иногда Ксения выбрасывала сама, потому что, сами понимаете, вонять будет. А что?
Я предпочел оставить ее вопрос без ответа. Сдержанность Лели куда-то делась, и я совершенно не собирался объяснять каждый свой шаг. Вместо этого я бегло оглядел гардероб, отметив, что при жизни Ксения предпочитала одеваться со скромной роскошью. Вещи, совершенно неброские, лишенные присущей золотой молодежи вычурности и пошлости, явно покупали в дорогих магазинах, при этом хозяйка относилась к ним без особого почтения. Кроме вещей Ксении, на вешалках я нашел несколько мужских маек, свитер и куртку. Вынув свитер, я показал его Леле.
— Это кофта Глеба, — пояснила она и сочла нужным добавить: — Дом элитный, а отопление дают как везде, а он вечно мерзнет.
Фотографий в гостиной не было. Разве что таковыми можно было считать картины, на которых, бесспорно была изображена Ксения. Я не очень разбираюсь в живописи, но даже моего дилетантского взгляда хватало, чтобы понять: автор, изобразивший Ксению, если не гениален, то очень даровит. На полотнах девушку писали в странной технике, несколькими перетекающими друг в друга цветами, при этом выглядело это невероятно гармонично. Картины завораживали настолько, что я подумал: вот это я бы повесил у себя дома. Мне даже не требовалось спрашивать Лелю, кто автор.
На балконе, широком и длинном, мебели почти не было, разве что пара складных стульев, разбросанные по полу подушки и большой немытый кальян. Рядом, на плитках, стояли два грязных винных бокала и полупустая бутылка бордо. К стене прислонили набросок: Ксения, в странной скрюченной позе, обнимала колени. Широкие росчерки за ее спиной складывались в крылья бабочки. Если я все правильно понимал, художник собирался написать Ксению обнаженной.
