– О, тебе понравилась эта часть, да? – Она невесело рассмеялась. – Ты хотел этого постоянно. Готова поспорить, ты смеялся сквозь зубы каждый раз, когда мы занимались любовью. Хотя в этом не было любви, да? Для тебя это был просто секс.
– Хлоя… – начал он, но она была слишком рассержена и унижена, чтобы слушать его.
– Ты хотел посмеяться надо мной? Ты забрал мою девственность, играя в придуманную игру?
Он скривился:
– Ты придаешь этому слишком большое значение. Мы не собирались быть вместе всегда.
– Конечно, мы не собирались. Тебе не нужны серьезные отношения, не так ли? Ты очень стараешься скрыть свои чувства и боишься, что кто-нибудь сочтет тебя похожим на твоего отца. Ведь ты этого боишься, верно?
– Как ты смеешь?! – внезапно воскликнул он.
– Нет, как ты смеешь? Как ты посмел заниматься со мной любовью и считать ничтожеством? Как ты посмел успокаивать меня? Как ты посмел со мной откровенничать? Как ты посмел заставить меня мечтать, хотя я давным-давно отказалась от мечтаний? – Она смахнула слезы со щек.
– Я никогда не лгал тебе! – прорычал он, подскочил к ней и встал напротив, высокий, суровый. – Ты сама строила иллюзии. Как мне надо было заниматься с тобой любовью: равнодушно?
– Жаль, что я вообще позволила тебе прикоснуться к себе!
– Но ты все-таки это сделала, не так ли? – Он резко схватил пальцами ее подбородок и уставился на нее с яростью. – Не обвиняй меня в своих желаниях. Мы планировали быстро расстаться. Мы повеселились, я признаю, и мне было очень хорошо, но все закончилось. Я лишь ускорил наше расставание.
Хлоя осознала, что хочет врезать по ненавистной физиономии Луиса, когда ее рука оказалась в нескольких дюймах от его щеки.
Даже изнемогая от обиды и ярости и переживая настоящий кошмар в душе, она не могла заставить себя физически причинить вред Луису. Не после того, как он рассказал о том, что его избивал отец.
Если она ударит Луиса, то станет таким же отвратительным человеком, каким был ненавистный отец Луиса.
Она хотела причинить боль Луису. Но она сделает это по-другому.
Она скорее разорвет свое сердце, чем ударит Луиса в гневе.
Глубоко вздохнув, она опустила руку и, собрав остатки достоинства, посмотрела ему прямо в глаза.
– По-твоему, мы просто повеселились? – спросила она. – Оставь веселье для вечеринок, которые ты любишь устраивать, и для женщин, в чьи кровати ты прыгаешь. Я поделилась с тобой своей душой. Я рассказывала тебе о том, о чем не говорила никому. Я не заслуживаю, чтобы меня вышвырнули как негодного щенка, который больше не нравится.
