– Я этого не помню. – Он открыл еще одну дверь и плавно сменил тему. – Здесь была спальня Мариетты. Я хочу сделать из нее свою спальню. Что скажешь?
Хлоя считала, что ей следует уважать его нежелание говорить о своем отце, но ее волновал подтекст в его словах.
– Каким был твой отец? – спросила она.
– Ты знаешь, каким он был. Весь мир об этом знает.
– Я его не помню, потому что не встречалась с ним, когда была маленькой. Бенджамин никогда не говорил о нем. Я знаю то, что читала о нем, но, по-моему, только небольшая часть сведений правдива.
– Большинство этих сведений основано на истине, – произнес Луис. – Я его ненавидел.
Увидев, как Хлоя округлила глаза, Луис глубоко вздохнул.
– Он всегда был жестоким с вашей матерью? – прошептала она.
– Насколько я знаю, и твоя мать подтвердила это мне, мой отец никогда не был физически жестоким к моей матери до ночи убийства. Весь его гнев обрушивался на меня.
– В каком смысле?
– Он порол меня ремнем. В те времена так было принято наказывать детей.
– Только тебя?
Он резко кивнул:
– Он ни разу не тронул Хавьера даже пальцем. Вся вина ложилась только на меня.
– Даже если провинился Хавьер?
– Справедливости ради надо сказать, что Хавьер редко провоцировал проблемы. Это я притягивал проблемы как магнит. Когда твой брат ездил с нами на гастроли, он был моим гораздо более активным соучастником, чем Хавьер. – Луис снова протяжно вдохнул и положил руку на дверную раму, готовый немедленно прекратить разговор. – Наш отец был ужасным человеком. Ты в курсе, что он уехал из Советского Союза в начале семидесятых?
Она кивнула, широко раскрыв глаза.
– Тогда он был звездой западного мира, считался вторым Нуреевым. Когда он познакомился с моей матерью в Лондоне, она была начинающей балериной, на пятнадцать лет моложе его. В конце концов она стала успешнее его, и он ее возненавидел за это. Родив близнецов, наша мать вернулась на сцену и стала еще популярнее. А звезда нашего отца закатилась. Он всегда выпивал и был крайне вспыльчивым, но, когда стал драться с хореографами и другими танцорами балета, балетные компании перестали закрывать глаза на его выходки. Он остался без работы. С каждым днем отец все сильнее злился на мою мать. Бывало, он пропадал на несколько месяцев, и это были для нас лучшие времена. Потом он снова откуда-то появлялся и вел себя так, словно ничего не произошло.
– И ваша мать не возражала?
Луис покачал головой, чувствуя, как к горлу подступает желчь.
