Потом Игорь Серафимович перекусил в кафе и на профсоюзную поехал конференцию, в Центр. Сидел еще два с половиной часа в президиуме, умело слушал, то есть как под наркозом, почти не реагируя на бессмысленное:
— …Предлагаю во главу угла положить наконец работу головного института… дабы основное обязательство совпадало с главным…
— …Предлагаю добиться полного охвата молодежи профсоюзом!
Слушал, в слова не вникая, разумеется, как выступающие, во-первых, присоединялись в своих выступлениях ко всему сказанному выше. Во-вторых, изо всех сил старались что-то свое добавить. А трудно добавить, почти что и нечего. И все ж кто-то, поднатужившись, нашел-таки:
— Предлагаю усилить не только трудовую дисциплину, но и про-из-вод-ственную!!»
Какой молодец! Это из какого ж института? Ах, да это Скачков-мэнээс. Ай да мэнээс! Ну-ну: чуть подтолкни такого, дальше он сам покатит, не остановишь. Значит, и в отделе, и в институте уже отреагировали на то, что их мэнээс в Центре очутился, уже на профконференцию направили — оперативные, однако, ребята.
Впрочем, не помешает и самому Игорю Серафимовичу к такому кадру получше присмотреться, не случайное поручать, а включить в саму систему, в ее естественное функционирование. Надо лишь ему, Игорю Серафимовичу, прикинуть: нужный ли мэнээс Скачков винтик? И если да, — включить немедленно.
Облокотившись и прикрыв лицо ладонью, первый зам постарался расслабиться и ни о чем не думать. Тренированный ум неплохо подчинялся: почти ничего из того, что говорилось с трибуны, не доносилось до Игоря Серафимовича. Но странно: чем дальше он удалялся от конкретных мыслей, тем ощутимее и трезвее вставало то, что так общо сейчас именуется — «наука». Окружало словно что-то.
Что же такое она сейчас? Вот вопрос из вопросов. Почему направление за направлением неизбежно подходит к своему тупику? Случайно или чей-то злой умысел — вот так тыкать ученых достойных мужей, как слепых котят. Ну не насмешка ли это, затратив за сотни лет науки колоссальные средства и усилия, прийти наконец к пониманию — к научному пониманию! — окружающего мира как уже давно известного во всех мифах! Что вообще творится тогда в науке? Какая цель ее? Зачем все это?! Понарошку? Сумасшествие своего рода? Запланированный кем-то обман?.. И тогда действительно без таких прохиндеев, как этот Скачков-мэнээс, — никуда? Ну нет, тут же одернул он себя, это просто перегрузился в последнее время работой, перенапрягся, в лес давно не выбирался, вот и стали нервишки пошаливать, еще, чего доброго, и мигрень приключится. Нет-нет — с наукой все в порядке! В конце концов, существует же такая объективная реальность, как
