— Но ты и не отрицаешь этого.
— Царство моё не от мира сего. — Иешуа поднял связанные руки и дотронулся ими до головы. — Оно, как и у всех людей, вот здесь.
— Так вот ты что проповедуешь, еврей? — произнёс Сабин и тотчас удостоился колючего взгляда Пилата, за то, что прервал допрос. — Иешуа посмотрел в его сторону.
Сабину стало не по себе от его пронзительных глаз. От их взгляда у него участился пульс.
— Все люди носят в себе царство божие, римлянин, даже псы-язычники, такие как ты. Я проповедую, что мы должны очиститься, смыть посредством крещения с себя грехи наши, после чего, следуя слову Торы и проявляя сострадание к единоверцам, поступая по отношению к ним так же, как мы хотели бы, чтобы поступали с нами, предстать перед небесным судом и быть сочтёнными достойными и праведными, и когда наступит конец света — а он уже близок — воссоединиться с Отцом Нашим.
— Хватит с меня этой чепухи! — рявкнул Пилат. — Скажи лучше, ты отрицаешь или нет, что ты и твои последователи подстрекали людей восстать против власти Рима?
— Ни один человек не хозяин другому, — просто ответил Иешуа.
— А вот тут ты ошибаешься, еврей. Я твой хозяин, и твоя судьба в моих руках.
— Судьба моего тела, римлянин, но не моя судьба.
Пилат встал и со злобной ухмылкой с размаха ударил Иешуа по лицу. Тот демонстративно подставил ему другую щёку. Из рассечённой губы по бороде сбежала струйка крови. Пилат с той же силой ударил ещё раз.
Иешуа сплюнул на пол неожиданно много крови.
— Ты можешь причинить мне физическую боль, римлянин, но ты не способен убить то, что я ношу в сердце.
Сабин смотрел на него как зачарованный. Внутренний голос подсказывал ему, что ничто не способно сломить волю этого человека.
— Всё, с меня довольно! — разозлился Пилат. — Квестор, распни его вместе с двумя другими преступниками!
— В чём его обвиняют, господин? — поинтересовался у Пилата Сабин.
— Откуда мне знать? Да в чём угодно. Что тебе больше нравится? Подстрекательство к бунту, неповиновение властям. Или то, что лично мне он неприятен. А теперь уведи его и проследи за тем, чтобы к вечеру, до того как начнётся шаббат, смутьян был мёртв и в могиле. Не хотелось бы оскорблять еврейский закон. Он и живой попортил нам немало крови, не хватало мне, чтобы он отравлял нам жизнь, будучи мёртвым.
* * *
Небо сделалось серым. Вскоре упали первые капли дождя, разбавляя кровь, что текла из ран трёх распятых. Шёл девятый час. Сабин с Лонгином расхаживали взад-вперёд по Голгофе. Вдали пророкотал гром.
