— Нет.
— Значит, у вас нет необходимости скрывать от ревнивого мужа свои романтические истории. Я хочу сказать, что вы не похожи на женщин, которые компрометируют себя.
Она сердито посмотрела на меня и буркнула:
— Нет, конечно.
— А почему вы сами не пойдете за карточками? — настаивал я. — Таким образом вы сэкономите двадцать пять процентов на посредничестве.
— Чего вы добиваетесь? — вздохнула дама. — Я предлагаю вам крупную сумму, я уже сказала за что, а вы ищете все новые доводы. Ясно, что у меня есть свои соображения, раз я не желаю общаться с этим человеком лично, иначе бы я не пришла к вам, не так ли?
— Я видел на своем веку множество интересных фотографий, но ни за одну из них не стоило платить таких денег. Что определяет их стоимость?
— А вы не думаете, что это мое личное дело?
— Нет, вы ведь хотите, чтобы оно стало и моим тоже, — поправил я ее. — Когда клиент приходит ко мне с головной болью, я стараюсь выяснить ее причину, а потом уже даю ему таблетку. Если вы согласитесь приоткрыть тайну, я, может быть, сумею помочь вам сберечь деньги. У меня есть опыт общения с шантажистами.
— Вы не хотите понять, что шантаж тут ни при чем?
— Мы имеем дело с честным продавцом фотографий?
— Ну, с фотографом.
— И вы хотите, чтобы я нанес ему визит, отдал деньги и забрал фотографии? Вы не хотите, чтобы я попытался сбить цену?
— Она оговорена.
— А как я узнаю, что он дал мне то, что надо? Если я отдам деньги, мы уже ничего не сможем требовать.
— Он ждет, что от меня придет человек с деньгами, и удовлетворен переговорами. Обсуждать больше нечего.
— Можно подумать, что вам не раз приходилось иметь дело с шантажом, — сказал я. — Бьюсь об заклад, что вы все еще верите в Деда Мороза.
Она снова забеспокоилась.
— Почему вы продолжаете говорить о шантаже? Я повторяю, что ни о каком шантаже нет и речи.
— Хорошо, хорошо. Итак, он дает мне фотографии, и я отвожу их вам. Так?
— Нет, не отвозите. Я сама приду к вам.
— Вы очень облегчаете мне дело, — улыбнулся я. — За такую сумму денег я полагал, что должен отвезти их к вам, как минимум, на «кадиллак».
— Вы не должны делать ничего сверх того, что я прошу.
Я зажег сигарету и сел. Обычно слишком легкие дела ничего хорошего не сулят: они-то и оборачиваются неприятностями.
И тут она спросила меня прямо:
— Ну так что? Вы согласны исполнить мое поручение?
— За него мог бы взяться и мальчишка, который продает газеты на углу улицы, — ответил я с сожалением. — Вот о чем я думаю.
