Заботиться же было о чем: катеринка, сто царских рублей, была сейчас единственным капиталом Клима Кошевого.
Постояв на месте и осмотревшись вокруг, молодой человек перебросил саквояж из правой руки в левую и уверенно прошел к выходу на привокзальную площадь. Там остановился на мостовой, взглянул на величественное, нарядное, помпезное сооружение, которым явилось его глазам вокзальное здание. Тут же вспомнил киевский, старый, деревянный, еще и обреченный приказом генерал-губернатора на снос. Контраст действительно выглядел огромным, и Клим впервые вообразил себя не просто в другом городе или другом государстве — бери больше, в другом мире.
Рассматривать здание можно было бесконечно. Поняв это, Кошевой решительно развернулся и зашагал вперед, пересекая площадь наискосок. Пройдя немалое расстояние и взглянув налево, увидел здание, частично прикрытое строительными лесами. Прищурившись, чтобы лучше видеть, Клим понял: это тут строят католический храм, причем довольно давно.
Вид храма напомнил, что люди тут исповедуют преимущественно католическую веру. Сам Кошевой к религии относился нейтрально. Родители, конечно, ходили в церковь, сам он тоже придерживался православных традиций, но при этом не имел того щемления в сердце, которое наверняка должно определять верующего человека. Он слышал и читал, что католики имеют иные отношения с церковью и верой, чем православные. Но при этом также знал и чувствовал: в провинциях Российской империи также иначе относятся к вере, чем в Великороссии.
По крайней мере, еврейские погромы проводили деятели из Киевского отделения «Союза Михаила Архангела», называя себя борцами за господство истинной веры. Зато украинские верующие в похожих акциях замечены не были. Поэтому православная вера, которую исповедовали русские, позволяла им ради ее утверждения громить еврейские улицы и кварталы, тогда как Бог, которому молились в храмах украинцы или, как чаще их называли, малороссы, на сомнительные подвиги ради веры не благословлял.
Рассуждая так, не столько намерение поменять не только место жительства, но и церковную конфессию, сколько для того, чтобы чем-то занять голову, Клим дошел до места, где останавливался трамвай. Остановка обозначалась столбом, на котором он увидел две буквы — «D» и «Н»[15]. Пока размышлял, что они означают и доедет ли отсюда туда, куда надо, появился и сам трамвай. Как только он остановился и дверь открылась, Кошевой вдруг передумал садиться. Отступил назад, дождался, пока вагон развернется на рельсах и поедет, звеня, назад.
