— Или уступают место, — предположил курьер, — в любом случае, панове, имеем возможность передохнуть. Я предложил бы вам по кружечке винца, но боюсь, что ближайший кабак далеко…
— Я сказал бы, до ада значительно ближе, — добавил тот самый гайдук.
— Ага, а там, говорят, пьют смолу, — подхватил другой.
— Согласен, неподходящее место, — сказал Христоф, — тогда отправим туда этих весельчаков.
Мужчины дружно засмеялись, однако в тот же миг должны были отбивать новое нападение. Кольцо сразу сузился. Похоже, под теми вычурными шлемами и длинными черными плащами скрывались искусные фехтовальщики и безжалостные убийцы. Когда Христофу удалось в итоге проткнуть одного из них, взамен послышался предсмертный крик двух гайдуков. Было понятно, что шестеро изнуренных, хоть и храбрых защитников не смогут выстоять. Упало еще двое, потом двое последних, и остались только Гепнер и Христоф. Они защищали карету с разных сторон и могли только мысленно молиться друг за друга.
— Лекаря должны взять живым! — воскликнул вдруг курьер. — Слышите, живым!.. Иначе епископ раньше меня поснимает вам головы!
Клинок, в это время направлявшийся Доминику в грудь, остановился и сердито рубанул землю у его ног. Гепнер облегченно вздохнул. В мыслях он был готов подарить Христофу за его смекалку все, что тот только пожелает. Лишь бы не упасть…
— Стойте, нечестивцы! — послышался неожиданно крик, в котором все узнали голос епископа. Его худощавая, завернутая в рясу фигура чернела на холме.
— Гм, с чего бы это? — тихо проговорил курьер. — Сам хочет помериться силой, что ли?
Неизвестные в «чертовых личинах» замерли, ожидая, пока епископ с плохо скрытой поспешностью спустится вниз.
Взглянув на четырех мертвых «весельчаков», что лежали около Христофа, Либер заметил:
— А лекарь убил лишь одного…
— Видите ли, отче, он влюблен. А влюбленные — милосердны, — ответил курьер.
— Вы же не продержитесь, — сухо сказал епископ.
— Шутов только пятеро, — Христоф пожал плечами и сделал вид, что внимательно рассматривает свое окровавленное оружие.
— Хватит вам, — скривился епископ, — вы бьетесь почти час. Кроме того, имеете раненую руку. Сами понимаете, что в конце концов погибнете…
— Ничего не поделаешь, отче. Но пока, заметьте, я жив-живехонек.
— А вам, Доминик, — вел дальше Либер, переходя к другой стороне кареты, — я предлагаю спасти и друга, и любимую…
— Как? — тяжело выдохнув воздух, спросил тот.
— Сдайтесь.
— Не верьте ему! — предупредил Христоф.
