Потом потянулись долгие дни, проведенные за обработкой записей, уточнением карт, предварительным оконтурива-нием месторождений, анализом образцов — словом, за всей этой лабораторной рутиной. Судя по всему, горы Судьбы были богаты самыми разными рудами, и Тераи решил направить основные усилия именно на этот сектор.
Но не забывал он и о стиках с их тайной, поэтому как-то вечером отправился в гости к Макгрегору. Старик читал. Он больше не пил и перестал появляться на людях.
— А, это вы! Что ж, вам тогда и начинать... Я уже и не помню, кто кого должен был навестить: вы меня или я... Всего не упомнишь! Да это и неважно. Вы пришли изучать язык стиков, не так ли?
— Но как вы догадались?
— Я много чего знаю, Лапрад, но предпочел бы этого не знать... или иметь возможность забыть! Нам осталось всего четыре с половиной месяца, а язык иухи труден. Но я успею дать вам основы, и вы сможете продолжить обучение сами, когда я... когда меня не станет. Где вы были все это последнее время?
— Ходил с Жюлем Тибо в разведку к отрогам гор Судьбы. Похоже, там есть богатые месторождения.
— Вы правы. Я и сам там бывал, и заходил даже дальше, чем вы, — за первую горную цепь и даже за Барьер! До безымянного притока реки Фаво, которая южнее впадает в Сарро. Уж лучше бы я тогда переломал себе ноги!
— Почему? И почему вы не оставили в конторе записей, раз уж зашли так далеко? Ведь еще никто другой не обследовал этот район и...
— Бесполезно расспрашивать меня об этом, Лапрад, — я все равно не отвечу! Перейдем лучше к языку, ради которого вы и явились. Прежде всего, в нем семь времен...
Более необычных языковых уроков в жизни Тераи еще не было! Обладая определенной предрасположенностью к этому делу, он говорил на шести земных языках, но иухи действительно оказался весьма трудным, а Макгрегор — странным учителем. Порой он мог часами объяснять какое-нибудь сложное время, но чаще предавался воспоминаниям о своих геологических разведках на Офире II или других планетах. У Тераи это неудовольствия не вызывало — напротив, он был даже рад подобному «обучению», так как черпал из рассказов старика массу полезных сведений. Достаточно слабый в современных теориях тектоники или превращения в руду, Макгрегор «от» и «до» знал все то, что касалось практической геологии. Иногда он останавливался на середине фразы, какое-то время смотрел перед собой в пустоту, затем спохватывался и продолжал рассказ, никогда и ни в чем не ошибаясь. Но однажды, выйдя из такого транса, он выругался, а затем невыразительным тоном сказал:
