Кацман, которого вечернее мероприятие, судя по всему, тревожило куда сильнее, чем самого исполнителя, долго бродил по люксу, пытаясь отыскать известные одному ему недочеты в обслуживании, все же угомонился и отправился в свои, куда более скромные, апартаменты.
Его поведение вызвало у Андрея некое двойственное чувство. С одной стороны, он был искренне благодарен суетливому менеджеру за все, а с другой… Резанула ухо некая фальшивая нотка, прозвучавшая в голосе. Особенно, когда тот завел речь о деталях предстоящего выступления.
Семен Яковлевич не успокоился, пока Андрей не запомнил и не повторил слово в слово свой монолог, который Кацман сам же и написал для него.
— Да может, я лучше, просто… прочитаю с листа, всего и дел, — простодушно предложил Андрей, пытаясь увильнуть от нудной зубрежки.
Нужно сказать, именно в этот момент Кацман и показал, что вовсе не такой уж он белый и пушистый, каким старается выглядеть. Голос его скрежетнул так, что Андрей даже поморщился. — Нет. Ты уж будь добр, как я сказал, так сделай, — с нажимом произнес он. — А бумажку я приберу, чтобы искушения не возникло. И помни, что произнести все это нужно не абы как. С чувством произнести. Понял?
Андрей пожал плечами: — Ну понял…
— Не ну понял, а понял, — вновь сыграл голосом Кацман. — Для твоего же блага стараюсь, — чуть снизил он накал. — Ты ведь сам мне в вагоне всю плешь проел: "Не хочу, не буду… " Так чего теперь кобенишься?
— Я выучу, — посерьезнел Андрей и принялся старательно повторять мудреные обороты.
И только когда он смог пересказать весь текст без малейшей паузы, настырный воспитатель сменил гнев на милость: — Поспи часок, — кивнул он на широкую кровать. — Когда машина придет, я к тебе зайду.
Он вышел из номера и старательно прикрыл дверь. Показалось или нет, но Андрею послышалось, что в замке негромко повернулся ключ.
— Да… тяжела ты, доля артиста, — чувствуя некоторое облегчение, пробормотал Андрей и осторожно прилег на кровать. А уже через пять минут он мирно спал, свернувшись под теплым, но совершенно невесомым покрывалом.
А вот после пробуждения события завертелись в бешеном темпе. Разбудила Андрея торопливая скороговорка Кацмана, который метался по номеру, словно раненый лев.
— Машину… машину нормальную и то не могут сделать. Козлы! — ругался тот. — Я им так и сказал, мол, сами на таких дровах на дачу ездить будете… В общем, я на ней группу отправил, а уж мы с тобой на такси доберемся. Стыдоба, конечно. Придется через черный ход идти, чтобы поклонники не обалдели. Еще бы. Андрюша на такси… а, ладно. С нас корона не упадет. Но… ты давай, давай, умывайся, приводи себя в порядок, и вперед. Ребята все уже в ДК, готовятся. Ты с ними перед выходом пообщаешься. Хотя… — тут Кацман замер, словно его осенило. — Знаешь, тебе сейчас, чем меньше новых имен, лиц, тем лучше. Все одно — никого из них ведь не помнишь. А чтобы тебе знать, когда после проигрыша вступать… ну, в смысле, микрофон поднять… то-се, я придумал: я в кулисах встану, и по моему знаку… В общем, фигня, прорвемся…
