Наконец песня с бесчисленным повторением малопонятного речитатива нечто типа — Тара Там Бумба… я не Лумумба… закончилась. Началась новая. Уже после третьего номера Андрей заскучал. Убейте, но он никак не мог представить себя в роли этого истеричного арлекина. "Да и он ли это? — возникло у зрителя легкое недоумение. — Петь такое. Даже за хорошие, как сказал этот толстячок, деньги, не знаю. Неужели мне это нравилось?"
Андрей решительно захлопнул крышку ноутбука и уставился в окно, глядя на мелькающие мимо поля и холмы. Суровый Забайкальский пейзаж вызывал невольную тоску.
"Ну, хорошо… можно, конечно, отказаться. Но если они не врут, и билеты проданы, будет скандал. Может, все-таки… " — он попытался заставить себя вернуться к просмотру, но лишь тоскливо вздохнул. Назвать это музыкой можно было только с громадной натяжкой. И вовсе не из-за примитивных текстов или убогой аранжировки. Раздражала сама манера исполнения. Невероятно фальшивая и наигранная. Подкачал и голос. Местами, чтобы не сорваться и не дать петуха, певец просто проглатывал окончание строки и, едва попадая в такт и мелодию, переходил к следующей.
"Ну разве можно так издеваться над слухом", — не выдержал Андрей и зажал уши. Настолько фальшиво прозвучал в его исполнении куплет последнего произведения.
"И песня-то неплохая… — озадаченно покачал головой он. — Но как можно не слышать, что отстаешь от темпа на добрую четверть… "
Клацнул замок, дверь скрипнула и отползла в сторону. В купе, щедро обдав Андрея коньячным ароматом, ввалился Кацман. В руках он держал полную бутылку и пару фужеров.
— Ну… Как идет процесс? — жизнерадостно поинтересовался он, водружая коньяк на стол. — Сейчас по соточке и отсыпайся.
— Вы, наверное, будете недовольны, но я это… — нерешительно произнес Андрей, — это петь не могу. Это не песни. Я не знаю, может, раньше, до того, что со мной случилось, мне это и нравилось, но теперь… Теперь я это петь не могу. Не знаю, правда, что у меня с голосом, может, он тоже исчез, но… даже если остался, такое — не могу.
— А ведь ты прав, Андрюша, — неожиданно произнес Кацман, сочувственно глядя на экран. — Я ведь только финансист. Мое дело — контракты, оплата, переводы, отчисления. Но, если честно, я вынужден с тобой согласиться. Это не искусство. А заставить тебя никто не вправе. Что ж… тем лучше. Может, так оно будет даже и лучше, чем рубить хвост по частям. Честнее. Правда, завтрашний концерт отработать все же придется. Уж извини. Мы обязаны платить людям. И музыкантам и организаторам, да и вообще. А чтобы все было по уму… Давай так… — Семен Яковлевич выхватил из кармана блокнот, ручку и набросал на чистом листке несколько фраз. — Вот. Запомни. Скажешь это перед началом концерта.
