— Нашли, нашли!
На крыльцо вытащили пухлощекого чинушу. "Дядька Афанасий" — подсказал Пётр. Лицо Афанасия Нарышкина было разбито, из бороды был вырван значительный клок, по усам его текла красная юшка. Глаза боярина бешено вращались ища какой-то опоры в окружающих. Руки дядьки были заломлены назад двумя дюжими стрельцами. Наконец его глаза остановились на матушке, и он заплакал. Заплакал так тихо, что только по текущим слезам и дрожанию щек об этом можно было догадаться. Царица двинулась к брату, но стрелецкий "лидер" не дал. Да и Софья удержала мачеху.
— Оставь! Наталья Кирилловна, брата не спасешь, а нас погубишь! — Сказала Софья царице. — Расходились бунтовщики, князь Иван не удержит их.
Князь Хованский, спасший от удара мать и Софью, крикнул стрельцам во дворец:
— Ивана! Ивана Нарышкина сыщите! С него вся смута.
Дядька Афанасий смотрел на сестру, не отрываясь и не прекращая беззвучных рыданий. Царица перекрестила его.
— Прости Афоня, не сберегла.
Стрельцы стащили того в толпу. Не спустившись и до середины высокого крыльца, брата царицы швырнули вниз. Дядька Афанасий успел только коротко вскрикнуть, когда два копья вышли из его спины. Волна ужаса, страха и ярости опять поднялась из глубин моего сознания. Я отдвинулся за спину брата. Несколько минут успокаивал ребенка в себе. Старался доказать, что убивать его стрельцы не будут и он царь для них даже сейчас. Наконец Пётр опять сжался, спрятался во мне. Ощущение того, что защищаю ребенка, позволило мне расправить царские плечи и выглянуть на крыльцо.
Из дворца вышел щуплый стрелец и зашептал что-то на ухо Хованскому. Тот удивленно что-то так же тихо переспрашивал его. В это время от двери входа на крыльцо стали выбегать бунтовщики, а за ними из дворца вышел церковник. "Патриарх Иоаким". Площадь замерла. Стрельцы отхлынули от крыльца. Вышедший патриарх благословил царскую семью и всех дворовых, кто был на крыльце. С ним вместе шли два священника, чины которых я определить не смог, а Петра спросить не догадался.
— Православные, — патриарх обратился к толпе — почто смуту затеваете? Неужто не видите что и царевич и царевны, все живы?
— То не мы, то Нарышкины смутничают! Не нужно нам ничьих советов! Не хотим царя Петра! Ивана! Ивана на царство! Нет, Ивана не можно! Петра! — Вновь зашумели стрельцы, однако, стало заметно, что первичный запал угасал.
— То дума да собор решить должны.
— Бояре решат! Изменники они! Нет им веры! Ивана, Ивана Нарышкина отдайте нам! Он вор! И Языкова, и Ромодановского — кричали стрельцы. — Без Ивана не уйдем!
