— Пойдём, что ли, да глянем на горемыку? — предложил Лазарь, сам дивясь на свои же слова.
— Слезу точит, как по упокойнику, — в тон ответил Максимилиан. — Проведаем для справки, свои-то дела всегда обсудить успеем.
— Тут и говорить нечего. А любопытство всегда утолять надо, если себе не во вред, — согласился Лазарь, принимая пристойный вид усталого путника под, ко времени, потухшим взглядом Максимилиана. Ни дать, ни взять, а просто два припозднившихся в лесу товарища.
Пошли на голос и вскоре наткнулись на Калистрата. Мужик сидел на краю ямы с тухлой водой невдалеке от дороги, безутешно горевал на всю ивановскую, кидаясь соплёй куда ни попадя, и нараспев причитал:
— Ах, милый барин, скоро святки и ей не быть уже моей. Богатый выбрал да постылый, ей не видать счастливых дней. Ах, Ефросинья Климовна, Ефросинья Климовна, знать, не судьба в одном хомуте ходить да приплодом под старость лет любоваться. И не будет у нас ни мукомольни, ни придорожной кузни, а одна родовая междоусобица до могильного креста. И придёт ко мне первому жизненный укорот, потому как твоей родни в разы больше будет, если братьев присчитать. Так что прощай навеки, Фросюшка, и не поминай лихом Калистратушку, — и с этими прощальными словами забитый мужик кинулся в болотину головой вперёд, а ножками в струнку, чтобы безвозвратно застрять в придонной жижи неопрятного болотца. Так и пошёл стрелой до дна, даже не вспугнув привычных ко всему обитателей трясины: каких-то жаб, лягух и краснолапых цапель. Вот так и укатали Сивку крутые горки! Сгинул, считай, человек со свету, как и не было.
Однако, не тут-то было, не закатилась Калистратова звезда до времени за тучу. Максимилиан одной рукой выдернул мужика из болота, встряхнул, словно половую ветошку, и выбросил на сухой берег. А Лазарь строго подступил с допросом:
— Ну, рассказывай, человек, что почём?
— Всё до нитки выложи, — добавил и Максимилиан.
Да не из жалости вылавливали человечишку ночные путешественники из болота, не из сострадания либо сердечной мягкости, просто любопытство верх взяло. От чего это живой ещё паразит может так страдать, если он не в лапах оборотня или под клыком вампира?
И рассказал тогда Калистрат своим невольным спасителям всю свою неудалую жизнь безо всякой утайки. И о беде со сватовством, и о надругательстве Клима Савватеевича над лучшими чувствами без году неделя, но зятя, и о смертном бое шуряков прямо за свадебным столом, и о беззаветной любви к Фросьюшке, вплоть до нечаянной её брюхатости.
