Ричард Львиное Сердце. Король-рыцарь | страница 23

Это горькое чувство обиды, вероятно, повлияло на психологический настрой Алиеноры, толкая ее на политические действия, направленные против Генриха, что, однако, не исключает, как хорошо показал Ж. Джилингем, и наличие чисто политических мотивов или оснований. Генрих II ясно давал понять своим отношением к Генриху Молодому, что он не уступит de facto власть на территориях, которые он ему предоставил de jure. Напротив, в Аквитании Алиенора имела намерение передать эту власть Ричарду. В Лиможе Раймунд Тулузский принес оммаж за свое графство не только Ричарду, новому графу Пуатье, Генриху II и, может быть, Генриху Молодому в присутствии Алиеноры^>[78]. Однако давние претензии на графство Тулузское принадлежали только роду Алиеноры, и она намеревалась не убирать руку со «своей» Аквитании, прямо передать ее Ричарду, не прибегая к посредничеству Генриха, чью власть не переносили многие бароны Аквитании. Она смогла увидеть в этих многочисленных оммажах, которые приносили не ей, вероятную опасность, грозившую ей отстранением уже не только как женщины, но и как герцогини Аквитанской; опасность могла грозить и будущему ее любимого сына Ричарда. Как утверждает Рауль де Коггесхолл, инициатива (и просчеты) восстания исходила от Генриха Молодого, слишком торопившегося «править при живом отце»^>[79].

Однако довольно бледная политическая роль Генриха Молодого позволяет в этом усомниться: за всем стояла именно Алиенора. Это восстание, имевшее политический и военный размах, восстание женщины против своего мужа поразило и шокировало всех современников. На тот момент история не имела подобных примеров, и некоторые моралисты искали мужчину, стоявшего за всем этим, бывшего, так сказать, душой мятежа, и нашли его в лице Рауля де Фая, ее дяди и советника, сенешаля Пуату, много раз восстававшего против Генриха II. Здесь прослеживается характерная черта консервативной мысли людей того времени, особенно священнослужителей, для которых женщина, сокрытая от посторонних взглядов, должна играть роль ассистентки своего мужа. Однако во второй половине XII в. женщины постепенно вышли из тени и шаг шагом начали занимать авансцену. В литературных произведениях, как и на турнирах, их роль приобретала общественный резонанс, с их мнением стали считаться. Алиенора, больше чем кто бы то ни было, воплощала собой это явление — она фигура символическая, стремительная в делах и уверенная в своих силах. Для проведения военной акции ей не нужна была мужская помощь. Итак, можно утверждать — одна Алиенора была способна разжечь восстание