Голограмма замерцала, проектор пискнул, и изображение Андреевских исчезло. Остался только поганый осадок в душе, и ощущение что меня крупно поимели. Вариантов-то было негусто — или у Стоуна покровители в Совете покруче, чем у меня, или… нет, это «или» очень маловероятно — примерно как найти планету класса «5+» без зачатков разумной жизни, но оно существовало. Или случилась какая-то жопа, разрулить которую без меня никому не по силам.
— Сеанс связи закончен, — произнесла Сабрина.
— Спасибо, я заметил, — задумчиво пробормотал я. — Соедини-ка меня с Марком.
Система спроецировала Стоуна на ту же панель, что и генерала. Точнее, не всего Марка — а только его голову, облаченную в летный шлем. Похоже, он парил где-то на скутере, или выполняя задание по аэросъемке, или просто развлекаясь, что, в принципе, не возбраняется Экспедиционным Уставом — ведь всегда можно сослаться на какую-нибудь разведывательную операцию, и никто никогда не докажет обратного.
По большому счету, этим мне и нравилась служба в ФБР. С одной стороны — куча ограничений, регламентов, норм, отчетов, а с другой — почти тотальная свобода, полнейшее отсутствие контроля. И не потому что «подальше о начальства — поближе к кухне», отнюдь. Хотя и это тоже… А потому что комиссар — потому и комиссар, что ему не нужна нянька. Комиссар — это человек, который, даже если его съели, найдет, как минимум, два выхода. Лишь один из сотни претендентов проходит конкурс в Академию, и лишь один из тысячи выпускников становится комиссаром. Это уже говорит о личных качествах сотрудников ФБР, и не в последнюю очередь о психической устойчивости.
— Капитан Стоун на связи, — отрапортовал Марк. — Что-то случилось, командир?
— В общем-то да… — кивнул я. — Жду тебя через час.
— Я как раз пересекаю экватор в районе шестидесятого меридиана, могу прибыть и через полчаса, — ответил капитан.
— Повторяю: жду тебя через час, — произнес я, чуть повысив содержание стали в голосе. — Через час — значит через час. Ни раньше, ни позже.
— Есть, товарищ комиссар-майор!
Наведя порядок в голове у одного из членов экспедиции, я откинулся в кресле, достал из подлокотника банку «Крем-соды», выдернул заглушку клапана, активировав гранулы «сухого льда», и с наслаждением сделал несколько глотков обжигающе холодного напитка. Этот час мне был нужен не для того, чтобы показать свою власть, посамодурствовав напоследок, а чтобы самому привести мысли в порядок.
Конечно, получив приказ от самого главы Совета Комиссаров, особого выбора — исполнять его, или нет, не было. Есть старая пословица; «предупрежден — значит вооружен». Вот и хотелось понять, что меня ждет там, на Земле. И вариантов, как я уже говорил, было всего два. Единственная возможность исключить один из них — это покопаться в голове у Стоуна. Средств для этого хватало, но в данном, конкретно взятом случае, надо покопаться не нарушая Устава, что есть дело не из легких.
