Покинув каюту, я направился на мостик. Старшина, сидевший на диване в кают-компании, поглощающий «Байкал» из объемистой банки, резво вскочил на ноги, причем на его лице отразилась гримаса неподдельной боли, сменившаяся крайне виноватым выражением.
— Сиди уж, — махнул я. — Я понимаю, флот-капитан, но ты-то, диверсант-десантник, как так лопухнулся?
— Виноват, — развел он руками. — Не ожидал, что нас могут прямо на платформе… еще и форма с толку сбила. Товарищ рейд-полковник…
— Чего?
— Он… — замялся боец. — Он же из наших, военный человек… он присягу давал!
— Вот мы сейчас и проверим, насколько он наш, — усмехнулся я. — Тащи его сюда.
Джон кивнул двум десантникам, и, спустя несколько минут, они притащили суперкарго, связанного «козликом», с кляпом во рту. Похоже, он надеялся пожить подольше, но, увидев выражение лица Блэкторна, понял, что пора писать письма родственникам, про то, каким героем он был, и испуганно замычал, завращав глазами.
— Бросьте его куда-нибудь, — приказал я. — Вон, у стола. Да, и бомбу его принесите.
Диверсанты сгрузили пленника, и встали неподалеку, упреждающе перевесив БУКи со спины на грудь. Я наклонился к террористу. В его глазах отчетливо читался страх. Революционер не уставал делать попытки произнести хоть слово, и, хотя конкретике сильно мешал кляп, тон не допускал двояких мышлений, так что смысл угадывался: «только не убивайте». Я бы, может, и оставил жизнь боевику, но терпеть не могу, когда кто-то пытается разнести корабль со мной на борту на мелкие кусочки. Это для здоровья вредно.
— Я сейчас буду задавать вопросы, — тихо произнес я. — Будешь отвечать коротко, четко, и, что немаловажно — правдиво. То, что ты подохнешь — не сомневайся, но убивать я могу по-разному. Могу сразу башку продырявить, а могу начать отрезать пальцы ног, потом резать сами ноги — тонкими ломтиками, как колбасу. Даже не надейся подохнуть раньше, чем я с тобой закончу — времени у нас полно. Начнешь подыхать — доктор тебя откачает, подлатает, да, Рутц?
— Это возможно, — кивнул Клаус.
— Вот видишь! — подмигнул я пленнику. — Подлечишься, и по новому кругу. Как тебе перспектива?
Суперкарго испуганно закивал, но в этом и не было необходимости — по побледневшему лицу, и выпученным глазам, я и так понял, что он готов говорить правду, и ничего кроме правды. Поразмыслив, не стоит ли нагнать на террориста еще большего страха, но посчитав это перебором, я вытащил кляп из его рта.
— Не убивайте, только не убивайте! — взмолился он. — Я все скажу!
