– Четыре незамужние девушки, оставшиеся без матери, – покачала головой мисс Рузвельт. – Какая жалость.
– Но хуже всего евреи, – не унималась мисс Берг. – И не в пьянстве дело – если я не ошибаюсь, они не пьют из религиозных соображений. Но они такие… подозрительные, подлые… и коварные, точно – они невероятно коварные.
Альва не выдержала:
– Зато, я полагаю, все белые американцы, исповедующие христианство, совершенны?
Мисс Рузвельт закатила глаза.
– Мисс Смит, мы же просто констатируем факты. Возможно, получи вы лучшее образование, поняли бы, какие глупости говорите.
Армида поспешила встать между ними:
– Кажется, у миссис Хармон все готово.
– Итак, барышни, – возвестила миссис Хармон, присоединившись к девушкам. – Напоминаю вам, что настоящие христиане щедры не только делами, но и словами. – Раздав мешочки и построив девушек по парам, она продолжила: – Мы все можем стать лучше, независимо от происхождения. Имея необходимые средства и образование, все способны сделаться честными и порядочными людьми.
– Да, миссис Хармон, – прощебетали девушки хором.
Честными и порядочными. Возможно, это все, на что смогут рассчитывать Альва и ее сестры, если хотя бы одна из них не выйдет замуж за состоятельного человека, – а учитывая отсутствие каких бы то ни было предложений, сделать это будет непросто. Семейство Смит переехало в Нью-Йорк еще до войны[3], покинув ныне посрамленный Юг. Во время войны они жили в Париже, и теперь, вернувшись в Нью-Йорк, обнаружили, что для никербокеров[4], этих преуспевающих коренных манхэттенцев, сестры Смит недостаточно хороши. Так же мало они привлекали и самонадеянных нуворишей, которые толпами прибывали в Нью-Йорк. Все, что оставалось девушкам, – искать где-то посередине.
Но даже это удавалось им с трудом. Дело в том, что четыре прекрасно воспитанные девушки из приличной семьи совершенно терялись в массе им подобных, а ряды джентльменов после войны, напротив, значительно поредели. Все это вынудило Альву скрепя сердце согласиться на некоторые ухищрения, которые должны были дать плоды через несколько недель и целью коих был один из тех самых молодых людей, что занимали промежуточное положение.
Миссис Хармон вошла в здание, девушки последовали за ней и теперь стояли в душном зловонном коридоре. Воздух здесь был гораздо теплее, чем на улице. Миссис Хармон приложила платок к шее, потом ко лбу. Мисс Рузвельт закрыла платочком нос.
– Если мы будем достаточно расторопны, нам не придется здесь задерживаться, – подбодрила всех миссис Хармон.
