— Как отдохнул, сынок? — участливо осведомился первый легионер, не поднимая головы и продолжая возиться с амуницией.
— Спасибо, ничего, — вежливо ответил Женя.
— Чего это ты давеча лопотал с Помпеюшкой? — спросил второй легионер, прекратив пение.
— Я говорил на языке богов! — с важностью ответил находчивый мальчик.
— Ишь ты, и Помпей тебя понимал? — с завистью вздохнул первый легионер. — Образованный он, а потому и Великий. Вот я твержу Квитанцию, — он кивнул в сторону второго легионера, — учись, скотина, центурионом будешь!
— Но-но, полегче, Полотенций! — заворчал второй легионер. — И в божеском языке, небось грамматика есть — склонения, спряжения. Зубришь правила? Диктанты пишешь?
— Бывает, — согласился Женя.
— И какие у тебя отметки по божескому языку?
— Пятерки! — с гордостью ответил Женя и, подумав, добавил: — Правда, по изложению схватил одну четверку.
— Это еще ничего, — сказал Полотенций. — Мне, например, легче фалангу парфян изрубить, чем изложение писать. А чужой язык, хоть и божеский, — потемки. Вот травка растет: как она, по-вашему, по-ученому, называется?
Конечно, глупо и нелепо было предполагать, что легионеры каким-то образом пронюхали о двойке по ботанике, но Женя поспешил перевести разговор, принимавший неприятный оборот, на другую тему.
— Как там наши? — спросил Женя, указывая рукой на другой берег реки.
— Наши? — лениво протянул Полотенций. — Молодцы наши. Жмут. Недавно гонец оттуда приезжал.
— А конница Муция в резерве? — на всякий случай полюбопытствовал Женя.
Легионеры присвистнули.
— Проспал, сынок. Зачем Муцию торчать в резерве, когда Лабиен обозы Цезаря трясет?
— Но ведь был приказ Помпея, — простонал мальчик, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Помпей категорически запрещал вступать в сражение!
— «Запрещал, запрещал»… — буркнул Квитанций. — Много ты понимаешь! Дело решенное, Цезарь разбит. Солдату что главное? Пожива. Не такой Муций, чтоб у реки прохлаждаться, когда другие лагерь грабят.
Новый порыв ветра донес с долины отчаянные крики.
— Хвала Юпитеру, победа! — воскликнул Квитанций и встал потягиваясь.
— Глянь-ка, Марк, что это? — забеспокоился Полотенций.
С вершины холма было отчетливо видно, как на левом фланге из бурого, пыльного облака выскочили несколько всадников и, не раздумывая, бросились в реку. За ними показалась сотня, другая. Беспорядочной лавиной, топча упавших, неслась к реке конница Помпея. Те, кому удавалось переплыть поток, без оглядки скакали к высотам, яростно нахлестывая лошадей. Вот и в центре, и на правом фланге побежали к реке пешие легионеры. Обгоняя их, вылетела группа конных, среди которых выделялся всадник в пурпурном одеянии. В три прыжка перепрыгнув Энипей, группа, не сбавляя, хода, резвым галопом направилась к дороге, которая огибала справа Киноскефальские высоты.
