На бумажке было написано: «Лидер: Имярек».
Я решила отдохнуть и перекусить, чтобы потом с видом начальственным и важным проверить получившийся результат. Я ела, удивляясь факту, что безвестному повару еще не оторвали руки, и параллельно выписывала приблизительную численность каждого населенного пункта, найдя какие-то старые записи «дочумной» переписи. Через два часа я решила навестить мою новую структуру.
На меня смотрели недовольные лица, а с груди каждого отсвечивал бейджик.
— И где же мои лидеры? — бодренько спросила я, чтобы поднять командный дух.
— Кто? — переглянулись бугаи, пожимая плечами.
Я присмотрелась к первому попавшемуся бейджику, а потом мельком взглянула на художника, который уже заканчивал свою работу над этикетками. Надо мной сопел тот самый бородатый детина с подтеками макияжа, а на груди у него красовалась небольшая табличка, вызывающая больше вопросов, чем ответов. То, что их всех зовут Имяреками меня слегка расстроило. Но это было не самым страшным. Мучительно покраснев, я снова посмотрела на свой образец, где черным по белому было написано: «Лидер», а потом тоскливо осознала, что буква «л» и «п» бывают так чертовски похожи, «…идеры» посмотрели на меня, мол, так? Оставалось только грустно кивнуть. До «лидера» надо еще дослужиться!
— Вот! — гордо заявил художник, демонстрируя мне образцы. Ему только египетские пирамиды расписывать! Все, что было в профиль, выглядело прилично. А вот анфас… На меня смотрел загадочный коричневый блин с торчащими в хаотичном порядке конечностями с многострадальной мордой, на которой было написано: «Щито я такое?»
— Это что? — осторожно, чтобы не ранить тонкую душевную организацию непризнанного по вполне понятным причинам гения, поинтересовалась я, вглядываясь в рисунок. Нет, такими темпами жить ему осталось совсем немного…
— Это лошадь! — горделиво ответил творец со всем презрением, на которое может быть способен создатель нетленки. Я задумчиво отложила листок, прикидывая, что меценатом местного искусства мне быть не суждено. В моей мысленной арт-галерее эта лошадь Доживальского пыталась втиснуться между шедеврами мировой живописи, но пока что я склонялась к мысли, что «конячке на раскорячку» место на стене в детской изостудии для самых маленьких.
Следующий рисунок должен был занять место на конкурсе в детском саду, но был дисквалифицирован воспитателем за то, что никто не смог угадать, что это. Зеленый, унылый блин с аналогичной мордой и лишними запчастями умолял меня прекратить его мучения одним милосердным ударом.
