Судя по расстроенному лицу супруга, он опять не успел. Фуа-гра в пакетике успело шустро спрятаться, чем повергло моего мужа в состояние нестояния за родную экономику.
В раковине возвышалась гора грязной посуды в ожидании моего пришествия. Мусор на столе тоже приманивал меня домой. Разбросанные по комнате вещи тоже ждали, пока я не соберу их и не брошу в стирку…
— Ты посмотри-и-и, де-е-етка, как тебя жду-у-ут… — услышала я, глядя на помойку на столе. Грязные кружки собрались в отряд, который почти дошел до ручки. Ручки шкафа.
— Жду-у-ут кастрюльки и ведро-о-о, — мурлыкали мне на ухо знакомую мелодию колыбельной, обнимая и убаюкивая меня. — Кру-у-ужки жду-у-ут и ве-е-еник…
— Заткнись, — процедила я, пытаясь снова приманить те самые сладкие воспоминания о конфетно-букетном периоде, который незаметно перерос в котлетно-буфетный.
— Жде-е-ет тебя твой дорогой, занимая де-е-енег, — вкрадчиво закончил Эврард, обнимая еще крепче.
— Погоди, — я насторожилась. — Откуда ты знаешь мелодию этой колыбельной?
Меня обняли еще крепче, тихо смеясь на ухо, а потом, когда мой муж направился в туалет, щелкая пожелтевшим сломанным выключателем, послышалось тихое и нежное:
— Ведь та-а-ак не бывает на свете, чтоб све-е-ет не горел в туале-е-ете! — пропел жалобно песенку Мамонтенка ядовитый голос. — Я просто наблюдаю за вашим ми-и-иром. Иногда-а-а. Вот такой пердюмонокль.
Я стояла, чувствуя себя потерянной. Да, я действительно потерялась. И никто не хочет меня искать… Не знаю почему, но по щекам текли слезы.
— Зна-а-аешь, как говорят про де-е-еньги, — послышался шепот в моих волосах. — Кто-то теря-я-яет, а кто-то нахо-о-одит. Иногда-а-а это каса-а-ается не только де-е-енег.
Осталось спросить, кто-нибудь терял неприятности? Кажется, я их нашла. Могу вернуть за вознаграждение.
Мы идем к цели, только очень медленно.
Со стороны кажется, что мы лежим на диване, но это далеко не так…
Лучшим лекарством от обычной депрессии для меня всегда была работа. Она всегда могла дать мне повод для еще большей депрессии, при виде которой любая другая депрессия начинала казаться легкой хандрой слабонервного ипохондрика.
Сначала наши клиенты больше напоминали сборище унылых бомжей, которые мялись, осматриваясь по сторонам, и протягивали кровно заработанные, прикидывая, что параллельно можно вынести, кроме мозга.
Потом, смотрю, приоделись, стали держаться посолидней. По крайней мере, часть подсвечников удавалось сохранить до конца аудиенции. Обозы с продукцией ползли в разные города, налаженный конвейер работал, структура росла, как на дрожжах.
