— Не сомневался, что найду тебя здесь. Пошли, мы возвращаемся.
Я упрямо затрясла головой. Оставалось восемь минут, он еще мог прийти.
— Ну, пойдем же, Полина, мама волнуется.
— Подожди, папа, он придет. Я уверена.
Отец отодвинул стул и сел напротив. Положив руку мне на плечо, он сжал его, словно хотел вернуть меня к реальности.
— Ты же знаешь, доченька, его не будет. Зачем делаешь себе больно, надеясь впустую? Он тебя бросил три месяца назад. Вставай, мы возвращаемся.
Спустя месяц
Труднее всего было, когда я просыпалась. Пережить эти несколько секунд — причем число их варьировалось, — пока мозг еще не сформировал отчетливого представления о моей теперешней жизни. А потом я натыкалась на страшную реальность.
Самыми тяжелыми казались эти утренние часы после мучительных ночей, когда я видела во сне, будто Бен по-прежнему рядом. Открыв глаза, я вместо белых штор, фотографии Корсики и его тела в нескольких сантиметрах от моего видела перед собой розовую стену, плакат фильма «Титаник» и себя, лежавшую в одиночестве на одноместной кровати. И уж не знаю, что было страшнее: потеря мужа, распад нашей семьи или мое возвращение в собственную подростковую комнату в тридцатипятилетнем возрасте.
Говорят, время лечит. Со мной все происходило наоборот. Я не сразу начала испытывать боль по-настоящему. Вначале я не сомневалась: Бен обязательно вернется. Произошла нелепая ошибка. Разумеется, он вовсе не думал того, о чем говорил, скоро он это поймет, и мы посмеемся оба, а он еще больше, чем я.
Потом нахлынул гнев. Значит, ты решил поиграть со мной? Думаешь, ты мне так уж нужен? Смотри, дорогой, смотри, как я прекрасно без тебя обхожусь, я продолжаю жить, будто ничего не изменилось! Я так упорно внушала себе это, что в конце концов почти поверила: жить без него неправдоподобно легко, а те, кто не смог оправиться от несчастной любви, просто слабаки. Нет, не мужчина сделает мою жизнь несчастной!
Эта кажущаяся стойкость стала разрушаться постепенно, мелкими штришками. То внезапное желание не вставать утром с постели, то необъяснимое раздражение, слезы без причины, панические атаки… Мало-помалу мое тело наливалось пустотой. Радость из жизни ушла, желания улетучились, надежда сделала ручкой. Я жила, потому что нужно было жить, вернее, существовать, продолжать свое существование на автопилоте. Под оболочкой, которая всем казалась живой, скрывалось нечто угасшее, лишенное витальной энергии.
