Катенька быстро вошла во вкус, стала принимать свои представительские обязанности как должное и уже не волновалась, что приходится пропускать рабочие часы, иногда целую смену.
Вначале она смущалась, робела, чувствовала себя неловко на трибуне какого-нибудь собрания или у станка в чужом цехе. Но постепенно приноровилась, научилась улыбаться перед фотоаппаратом, рассказывать заученными словами о своем методе. Выступая перед большой аудиторией, она выбирала в зале чье-нибудь лицо и только и смотрела на него во время своего выступления. Потом научилась перебегать глазами с одного слушателя на другого, не теряясь и даже чувствуя, с каким вниманием ее слушают. С корреспондентами она держалась теперь свободно, умела посмеяться, стрельнуть выразительно своими нефритовыми глазами. Ей все больше нравилось, что ее приглашают на другие заводы, выбирают в президиумы.
Теперь по вечерам она часто не бывала дома. Севастьянов приходил с работы — а жены нет: то она на профсоюзном собрании, то на производственном активе, то с представителями завода поехала на соседнее предприятие, то ее вызвали на какую-то конференцию в область.
Севастьянов с этим мирился. Что поделаешь, у жены такие производственные достижения!.. И хотя его огорчало, что, придя с завода, он не застает Катеньку дома, его радовали успехи жены.
— Видишь, Катюха, — говорил он с простодушной гордостью, — это тебе не кассовую ручку вертеть! Еще станешь замнаркома!..
Как сознательный муж и человек организованный, он завел большой альбом и аккуратно вклеивал в него статьи, посвященные Катеньке или упоминавшие о ней и ее методе, газетные и журнальные фотографии.
Прошло некоторое время, и однажды в столовой Севастьянов услышал разговор о том, что на заводе творится безобразие, работает человек плохо, продукцию выдает низкого качества, нормы не выполняет, а носятся с ним как с писаной торбой. Куда это годится?
«О ком это?» — подумал Севастьянов.
Он оглянулся и узнал Лукина и мастера из механического цеха. На сердце у Севастьянова защемило. Неприятная догадка мелькнула в его уме.
— Мы уже говорили директору, — ответил Лукин мастеру. — Партийная организация считает, что заводоуправление в этом вопросе избрало неверную политику. Но Абакумов и слушать ничего не желает.
— Вот как звезданет нас автосборочный, вернет заказанные детали, тогда дирекция почешется… Вскружили человеку голову, возомнила она о себе бог знает что. Сделаешь замечание — такая амбиция!.. Ты ей слово, она тебе десять, — возмущенным голосом произнес мастер.
