И снова возникало то первоначальное мнение о Соколовском как о начальнике неумелом и безвольном.
Беспощадно глядя в глаза Соколовскому, Муравьев сердито сказал:
— Если вы согласны с моими замечаниями, то остается предположить, что во всех погрешностях действительно виновато цеховое руководство.
Соколовский не обиделся.
— Абакумов тоже так говорит, — ответил он коротко. — Ему, правда, кое-что я мог бы возразить…
— Ему могли бы, а мне не можете?
— Да, потому что с нашими затруднениями вы скоро сами хорошо познакомитесь. А директор — что же, он о них давно знает.
Соколовский говорил спокойно, задумчиво. Вопрос, затронутый Муравьевым, его как будто бы совсем не волновал. Он как бы искал, что же ему еще сказать в ответ Муравьеву. С возмущением Муравьев подумал, что Соколовский в эту минуту похож на буддийского божка: безмятежный, толстый, не от мира сего.
Склонившись к Соколовскому, Муравьев негромко сказал:
— Помнится, читал я однажды бюллетень Гипромеза: американцы убеждены, что наши печки из-за простоев и ремонтов не смогут работать больше трехсот дней в году. Сколько воды с тех пор утекло! Подавляющее большинство советских заводов опровергло этот прогноз. А Косьвинский завод, очевидно, имеет острое желание оправдать его?
— Да, похоже на это, — спокойно отозвался Соколовский и усмехнулся. — Видите ли, если мы ускорим плавку, нас канава начнет резать. Канавщики не будут поспевать со сборкой канавы.
Может быть, он передразнивал кого-нибудь?
— Вы скептик, я вижу, — на всякий случай сказал Муравьев, не зная, как отнестись к словам Соколовского.
— Нет, скептицизм тут ни при чем, — возразил Соколовский. — Просто не люблю попадать в смешное положение. Не люблю, тут ничего не поделаешь. — И он развел руками.
— Не понимаю.
— Чего же тут понимать? Всегда смешно, если вместо сахара вы насыплете соли в стакан чаю. А я боюсь, что, если мы будем действовать опрометчиво, как раз и попадем в подобное положение. Обстановка на заводе сложная, трудная; думаю, когда вы познакомитесь с ней поближе, то согласитесь со мной.
— Охотно допускаю, что так именно и случится. Но сейчас, может быть, предварительно объясните, что вы подразумеваете? Директор упрекает цеховое руководство, вы, как я понимаю, упрекаете директора. А к чему сводятся ваши упреки, мне до сих пор неясно.
— Есть люди на свете, для которых важнее всего собственное спокойствие. Это не то чтобы какой-нибудь беспардонный эгоизм, а, так сказать, бессознательная, но глубоко укоренившаяся линия поведения.
