После битвы, сразу же вечером, двинулись мы на запад от Селенги, направляясь к горам, покрытым лесами. Мы шли затяжным маршем вплоть до следующего полудня, задержавшись только на трёхчасовой отдых в полночь. Оказавшись в безлюдной местности, на бездорожьях, и пользуясь близостью окружающих нас болот, спокойно отдыхали мы целые сутки. Раненые были отправлены в Дзаин-шаби, но большевики перехватили их в дороге, сопровождающих вырезали, раненых же вместе с повозками побросали в Селенгу. Печальную эту весть подтвердил возница, единственный спасённый монголами.
Отдых дивизии прервало известие о большевистской погоне. Стало быть двинулись мы вперёд, мчась день и ночь, отдыхая едва по несколько часов в сутки. Взбирались мы длинной змеёй среди гор и лесов, то снова спускались в долины.
Во главе следовала вторая бригада генерала Резухина, в качестве авангарда, далее тянулись табуны коней, стада коров, отары овец, за ними же — дивизионы: монгольский, китайский и японский с сотнями казаков, интендантство и госпитали. Артиллерия и газовый отряд шли впереди полков первой бригады, замыкающей колонну. Арьергардом командовал есаул Забиякин, а на флангах мчались разведывательные отряды монголов.
Вступив в горы, мы передвигались очень медленно. Огромные леса задерживали переходы. Единственными живущими существами, каких мы встречали здесь, были стада быстроногих оленей и важно шагающие медведи.
Дороги среди высоченных сосен и кедров должны мы были вырубать топорами и убирать громадные стволы, сваленные сильными ветрами и бурями. В ущельях нужно было прокладывать над пропастями мосты, более мелкие бреши и расщелины засыпать валежником и щебнем, скалы — разрывать динамитом. В некоторых местах пушки перетягивали на канатах или переносили. Ломались возки и рвалась упряжь, люди заливались потом, однако никто не роптал и не колебался. Сломанные части заменяли новыми, а солдаты с улыбкой делали колоссальные усилия при виде вождя, воля которого была для них превыше всего. Сам Унгерн находился повсюду, неоднократно принимая активное участие в перемещении возов и орудий. Наиболее трудными были переправы через вязкие болота, в которых кони напрасно дёргали неподвижные возы.
Наконец, после четырёхдневных усилий добрались мы до широкой долины, покрытой сочной травой. Коней и верблюдов пустили на пастбище, солдатам же был дан приказ вернуться назад и, по мере возможности, привести в негодность пройденный недавно тракт, чтобы сделать погоню невозможной. Двое следующих суток посвятили мы отдыху, а также ремонту упряжи и мундиров, чтобы снова со свежими силами двигаться дальше. К сожалению, на следующий день наткнулись мы на непреодолимое препятствие в виде трёхвёрстовых болот. По приказу генерала отправился я исследовать топь. Эта разведка едва не закончилась катастрофой. Мой верховой конь утонул в болоте, мне же только с трудом удалось спастись. Долго советовались мы по поводу способов переправы, пока, наконец, не пришла мне в голову идея строительства моста из фашин, то есть прутьев ивы и валежника, связанных в охапки. Три тысячи человек рубили саблями прибрежные кусты, а несколько сотен казаков тянули из леса толстые стволы деревьев. С большой осторожностью пустили мы первую сотню через временный мост, который оказался настолько стойким, что через него прошла вся дивизия. Арьергард забрал с собой фашины, которые сожгли на берегу. Большевикам не удалось перебраться через болота так счастливо, как нам: часть их пехоты и несколько пулемётов исчезли в предательской глубине топи.
