— Господа! — громогласно заговорил он. Эхо от его голоса разнеслось под каменным сводом, — Задумывались ли вы, в каком ужасном мире мы живем?
Он снова обвел гневным взглядом присутствующих и, явно не нуждаясь в ответе, ядовито продолжил:
— В этом мире, дорогие мои, любой может заявлять, что ему вздумается. Например, в лицо угрожать "святой водой пожечь". Я хочу, чтобы вы все расслышали, как следует: святой водой — пожечь!
Н, а это конечно же был он, вещал, не обращая внимания на человека, который суетясь, пытался как-то сгладить происходящее уверениями, что "сие была шутка, и он вовсе не угрожал", и "да ладно орать, вернет он, вернет все, не нужно столько людей привлекать!". Но его никто не слушал.
Слепой привратник похлопал пострадавшего по плечу, призывая смириться: речь только начиналась.
— Вот так у нас дела решаются с людьми: ты им самое ценное, что у тебя есть, а они тебя святой водой! Честная сделка, да? А знаете что, зачем же ждать? Алексей, давай сюда эту треклятую воду.
Бармен повиновался. В звонкой тишине, бульканье льющейся в стакан жидкости, было слышно в каждом уголке зала. Женя разглядела на пыльной бутылке обрывок этикетки от бонаквы и кривоватую надпись черным маркером: "Сергиев Посад, 2012 год".
Н как фокусник продемонстрировал стакан публике и осушил его одним глотком.
По рядам пробежал удивленный вздох. Только что суетившийся пострадавший выпрямился, жадно глядя на Н.
Тот со стуком, поставил пустой стакан на стойку. Никаких признаков возгорания на нем не наблюдалось.
— Невежество. — сказал он с едва заметной хрипотцой. — Невежеством и наглостью полнится мир. Святая вода это вам не серная кислота, милейший, "пожечь" ею никого не получится, как и запугать. Дорогой Никто, проводи нашего друга к выходу, что-то мне больше не хочется его сегодня видеть. Но не позже, чем послезавтра снова захочется и не с пустыми руками. Всем спасибо.
Снова зазвучала музыка. Никто приобнял понурого человека за плечи и увел его. Н двинулся туда, откуда пришел, но дорогу ему перегородил бледный от решимости Вас.
Этот жест был исполнен такой отчаянной смелости, что Женя испытала гордость равную той, что ощутили израильские войска, когда Давид вышел против Голиафа.
— Извините за беспокойство, но мне очень нужна ваша помощь, — тихо, но уверенно сказал Василий.
— Привет. — ответил Н, — Прости, парень, прямо сейчас я невероятно занят, приходите завтра, вытирайте за собой ноги, ладно?
