— Почему же именно не о ваши? — удивленно спросила она.— На что же они еще годятся?
Дверь за ней закрылась.
Шеф обратился к Камерону:
— Что вы хотите этим доказать?
Разве вы не видите, куда я клоню? К тому, что анонимные письма мужу писал не кто иной, как убийца. В течение того времени, когда он переманивал жену Пэджа, он мог говорить о своем дружеском отношении к ее мужу. И так шаг за шагом. В своем письме упомянул о медальоне, чтобы доказать Пэджу, что действительно речь идет о его жене. Никто на улице не мог видеть этого медальона. Никто не мог видеть, поскольку он был совершенно закрыт платьем. Стало быть, только он мор написать это письмо.
— Почему он хотел выдать себя? Это безрассудно.
— Да, безрассудно и жестоко. Это настоящий садист. Он хотел причинить Пэджу страдания и вполне достиг этого таким путем. Мы уже слышали, что Робин сказал об этом.
— Очень хорошо. Но как это доказать?
— В сущности, он не интересовался его женой. Он и не любил ее, и не стремился ее убить. Он убил ее не потому, что имел что-либо против нее самой, а только из-за того, что ненавидел Пэджа и по какой-то причине преследовал его. Жена служила только средством для достижения цели.
Шеф недоверчиво покачал головой.
— Ответьте мне только на два вопроса,—- сказал Камерон.— Как долго она страдала?
— Десять секунд. Возможно, даже двадцать. Это произошло быстро.
— А как долго он страдал?
— В течение недель, я полагаю. Так, во всяком случае, сказал Робин. Он мучался целые недели, вплоть до самоубийства.
Камерон развел руками.
— Почему же, в самом деле, эти двое были так истерзаны?
— Это,— мрачно молвил шеф,— совершенно новый аспект дела.
Камерону пришлось долго вести поиски в Тулсе. После длившихся неделю расспросов он, наконец, выяснил, где надлежит ему продолжать поиски.
Нашел в Тулсе дом, который искал. Позвонил. Маленькая энергичная хозяйка дома открыла ему дверь,
— Здесь живет Грэхем Гаррисон?
— Да,— дружелюбно ответила она.— Это мой муж.
— Спросите его, пожалуйста, помнит ли он Камерона.
Он не хотел пугать ее тем, что явился из криминальной полиции. Она выглядела такой доверчивой и беззаботной.
— Помнит ли он Камерона,— повторила она, как школьница, фразу, которую должна была передать мужу. Затем кивнула и отправилась выполнять поручение.
Вернувшись, сказала с обезоруживающей откровенностью:
— Говорит, что не может вспомнить. Но несмотря на это, сказал он, вы можете войти.
Камерон поблагодарил и последовал за ней. Он не мог осуждать Гаррисона за то, что тот женился вторично, да еще на такой прелестной маленькой особе. Каждый мужчина имеет право на семейное счастье. И, глядя на Гаррисона, можно было, сказать, что этот мужчина счастлив и наслаждается жизнью.
