— Вчера вечером здесь была одна женщина. Не знаю, заметила ли ты ее...
Она улыбнулась слегка иронически:
— Мельком. Платье от Хетти — Карнеджи, белое, стоимостью от ста до ста пятнадцати долларов. Я предполагаю, конечно, что оно было куплено на последней распродаже еще в прошлом сезоне. Туфли с Пятой авеню. Вообще, очень хороший вкус, даже превосходный вкус, но...— Она покачала головой и наморщила нос.— ...Но под всем этим—дешевка. Она может стараться сколько угодно, но с этим ничего не поделаешь. Она выглядит лет на тридцать пять, и только в самом лучшем случае ей можно дать двадцать восемь.
«Ей и в самом деле двадцать восемь»,— чуть не выпалил он, но вовремя спохватился. Возможно, на самом деле ей было тридцать пять.
— Ее парфюмерия, видимо, марки «Стикс» или ей подобной. Приторная и тяжелая.
Он безмолвно вытаращил глаза.
— Да, Хью. Полагаю, я знаю, что ты думаешь.
Она закурила .сигарету, словно хотела дать ему время собраться с мыслями. Она предложила и ему, но он отказался.
— Я... эх... я не знаю, как бы тебе объяснить, Флоренс. Это была одна связь, о которой тебе ничего не известно...
Она снова иронически улыбнулась.
— Я должна тебе и дальше помогать, Хью?
Стряхнув пепел с сигареты, она глубоко затянулась и обратила свой взор задумчиво вверх, словно пыталась собраться с мыслями.
— Ее зовут Эстер Холлидей. Она живет на Феррегат-драйв, номер 24. Квартира Д-7. Она платит за нее 105 долларов в месяц. Телефон Верфильд 71-76. Она вошла в твою жизнь или, как это лучше сказать, она стала тебя использовать... гм... около четырех лет назад, пожалуй, даже чуть-чуть раньше. Я не ясновидящая, Хью. Я не могу точно назвать день, когда ты с ней познакомился, даже не могу точно назвать месяц. Я только точно знаю время года. Это было весной. Весенние мечты одного старого господина...
Она шутливо погрозила пальцем.
— Ты любил ее в течение трех лет. Последние полтора года ты ее уже не любил, однако ты был слаб и поддерживал ее материально.
Он констатировал:
— Итак, ты знаешь все. Ты знаешь об этом все.
— Уже с год,— коротко ответила она и раздавила сигарету.— И что же? Что из этого следует? Почему-то вдруг заговорила твоя совесть? Нет, этого не могло произойти. Это не из хороших побуждений.
— Флоренс, я к тебе обратился, чтобы...
На этот раз она не стала ему помогать.
— ...потому что она умерла.
— Я знаю.
— Ах, Флоренс!—простонал он и весь поник.
Казалось, он обессилел от того, что собирался рассказать ей об обстоятельствах, которые она уже прекрасно знала. Теперь ему оставалось признаться в немногом.
