Изменившись в лице, он поднял ремень над головой. Удары звучали, как медленные ритмичные рукоплескания. Снова, снова и снова, быстрее, быстрее и быстрее. Сначала по ее изогнутым плечам, затем по спине, наконец по бедрам. От каждого удара оставались белые полосы.
Она оставалась недвижимой.
Внезапно его пылающий ненавистью взор затуманился. И он вдруг понял, что, если она даже не вскрикнула и не попыталась вскочить, значит, что-то произошло с ней еще раньше.
Он бросил ремень на пол. Наклонившись над кроватью, он схватил ее за волосы и повернул голову. Голова повернулась необычайно легко, а тело осталось в том же положении. У нее была сломана шея.
Он избивал мертвую.
Пока он поднимался по широкой лестнице, его все время по стене сопровождала тень. Она старалась обогнать, поднималась над ним, угрожая. Он прикрыл ладонями глаза и, спотыкаясь, добрался до спальни. Тень его больше не преследовала. Она осталась снаружи, за дверью.
Он глубоко вздохнул и запер дверь. Свет был выключен. Она, казалось, спала. Глаза были закрыты. Дневной свет струился серебристыми полосками через ставни окон.
Положил на место пистолет, обернувшись и украдкой посмотрев на нее. Она спала.
Отправился в ванную, дрожа от нервного напряжения. Вытер полотенцем лоб и сел на край ванны. Посидел совсем немного в тупом ужасе, наконец начал раздеваться. Снял куртку, снял галстук, рубашку расстегнул только до ремня.
Спать, спать, он должен спать: это единственное средство освободиться от кошмара. Но сон не шел.
Открыв домашнюю аптечку, он достал таблетки снотворного. Вытряхнул себе на ладонь сначала две, затем три таблетки, поднес их ко рту. Затем вдруг с отвращением отбросил. Такого рода сон ему не поможет, не освободит его от ужасного гнета.
Одному ему вообще с этим не справиться. Он не может оставаться один. Ему нужно с кем-то поговорить. Он должен поговорить с Флоренс.
Без сомнения, сюда придут полицейские. Она должна ему помочь.
Он вернулся в спальню. Серебристые полоски света из окна еще больше наполнили комнату.
Прежде чем подойти к постели, он начал говорить, чтобы разбудить ее.
— Флоренс! — произнес он, задыхаясь.— Флоренс!
— Ты хочешь мне что-то сказать?
Это был, пожалуй, не вопрос, а, скорее, утверждение.
— Да, да. Ты можешь меня послушать, Флоренс?
Он сел на край кровати.
— Ты уже совсем проснулась и можешь меня выслушать?
— Да, я проснулась,— последовал лаконичный ответ.
— Эта женщина...
Он замялся, не зная, что сказать дальше.
