— Я все равно сейчас вас выдам! — Она говорила тихо и неумолимо. — Лучше сдавайтесь!
Полицейский проверил «форд». На водителе этой машины была надета зеленая куртка — того же цвета, что и мой костюм, и панама, сильно надвинутая на лоб. Я приметил его еще тогда, когда он въехал на стоянку. У него были черные волосы, а на круглом загорелом лице красовались усы.
Однако полиция медлила с отъездом. Они стояли не более чем в пяти ярдах от нас, но шум строительных работ заглушал их тихие голоса.
— Не дурите! — сказал я. — Ведь у меня револьвер!
— А в нем всего одна пуля!
Она была права. Две пули потрачены в здании суда, одна пробила шину судейского «студебеккера», и две были выпущены, когда нас преследовала полицейская машина.
— Неплохо считаете! — буркнул я. — Но вам лучше уж будет заниматься математическими расчетами в больнице, когда хирурги будут вас чинить… Если только починят…
Она приоткрыла рот, взглянула на меня, но ничего не сказала.
— Одна маленькая пулька — а сколько дел она может наделать! — Не вынимая револьвера из-под пиджака, я приставил его к ее бедру. — Вы слышали, что может сделать одна пуля? А дуло револьвера сейчас у вашего бедра. Понимаете, что это значит? — Я говорил совсем тихо — и я угрожал. — Она до основания раздробит вам кость. А это значит, что вы никогда не сможете ходить, мисс Рутвен! Вы никогда не сможете больше ни бегать, ни танцевать, ни плавать, никогда больше не сядете на лошадь. Всю жизнь вам придется таскать ваше красивое тело на костылях. Или кататься в коляске для инвалидов. И всю жизнь вы будете мучиться! Всю жизнь, до самого последнего дня. Ну как, вы все еще намерены позвать полицейских?
Она сперва ничего не ответила. В лице ее не было ни кровинки, даже губы побелели.
— Вы мне верите? — спросил я.
— Верю…
— Итак!
— Итак, я сейчас позову их, — сказала она просто. — Возможно, вы и сделаете меня калекой, но зато они наверняка вас схватят. И вы уже больше никого не убьете! Я просто должна это сделать…
— Ваш благородный порыв делает вам честь, мисс Рутвен, — насмешка в моем голосе была прямо противоположна мыслям, проносящимся в голове. Она собиралась сделать то, чего я, будь на ее месте, не сделал бы. — Ну что ж, зовите их. И смотрите, как они будут умирать.
Она не сводила с меня глаз.
— Что… что вы хотите этим сказать? Ведь у вас всего одна пуля…
— И она уже не для вас. При первом вашем крике, леди, этот коп с пушкой в руке получит пулю. Выстрелю ему прямо в грудь. Я неплохо управляюсь с кольтом. Вы же собственными глазами видели, как я выстрелом выбил пистолет из рук шерифа. Рисковать не стану. Выстрелю в грудь. Потом схвачу другого полицейского — это сделать проще простого, так как его пистолет находится в застегнутой кобуре. Полицейский знает, что я убийца, но ему неизвестно, что моя пушка пустая. Отниму у него пистолет, обезврежу его и смоюсь. Не думаю, чтобы кто-то попытался остановить меня.
