Я поднял его и вновь усадил на стул, стоящий у самой стены. Потом снова ударил его. Его голова с грохотом приложилась к стене, и он упал со стула. Через несколько минут он зашевелился и поднес руки к лицу.
— Не надо мне грубить, парень,— сказал я.— Я думал, ты из тех, кого не заставишь говорить, но ошибся. Так что лучше перемени решение.
Я поднял его и опять ударил.
Ему это не нравилось, но я не обращал внимания и еще немного поработал над ним. Когда я закончил, он выглядел так, будто побывал в коробке передач.
Два передних зуба исчезли, оба глаза напоминали произведение абстрактной живописи, одна сторона челюсти и нос превратились во что-то неопределенное, причем нос отклонился градусов на тридцать от своего первоначального положения.
— Послушай, Фратти,— обратился я,— ты же понимаешь, что я не твой друг. Я скажу даже больше: ты мне не нравишься, но правду я из тебя выколочу, чего бы мне это ни стоило.
Он облизал языком то, что раньше было губами, и провыл, что готов поговорить со мной.
— О’кей,— сказал я.— Прежде всего я хочу знать имя и местонахождение парня, который забрал мои документы у Мандерса и Карлетты Франчини.
Он поклялся, что не знает. Сказал, что эта работа была чертовски хорошо спланирована и никто не знает, кто в ней участвовал.
— Ладно,— согласился я.— На время я приму этот факт. Но тебе известно, что парень, который стал называть себя Кошеном, сегодня посетил Джеральду Варней?
Он сказал, что знает это.
— И ты знаешь, что он сказал ей? Что сегодня к ней придет ложный Кошен, то есть я! И возможно, ты знаешь также, что ее предупредили, чтобы она боялась меня?
Он сказал, что да, знает и это тоже.
— На кого ты работаешь? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Плохой вопрос задаешь. Ты же знаешь, что сделает со мной Панцетти, если я проболтаюсь.
— Это ерунда по сравнению с тем, что сделаю с тобой я. Значит, ты работаешь на Панцетти. А на кого работает он?
Он посмотрел на свои часы и нахмурился. Я удивился.
— Послушай, Кошен,— сказал он,— если ты дашь мне возможность уйти отсюда, я уберусь из Англии, прежде чем Панцетти достанет меня, и расскажу тебе все, что знаю. Но надо действовать быстро.
— Ты мне расскажешь все, что знаешь, а после этого мы обсудим, что делать с тобой.
Он снова посмотрел на часы.
— Ради Христа! Давай уйдем отсюда. И побыстрее!
— Да, но почему?
— Я принес с собой портфель, а в нем бомба.— Он начал дрожать и покрылся потом.— Это была идея Панцетти,— продолжал он.— Панцетти работает на какой-то немецкий отдел. Они заплатили ему, чтобы он достал чертежи нового пикирующего бомбардировщика, который изобрел Уайтекер. Когда Уайтекер приехал сюда, Панцетти чего-то испугался, чего именно — не знаю. Они решили завладеть твоими бумагами и послать под видом тебя одного парня к этой Варней. Я должен был встретить тебя как Грант, сотрудник Скотленд-Ярда, и попытаться помешать тебе связаться в тот вечер с Херриком. Поэтому я сказал тебе, что он уехал. Потом я позвонил тебе и сказал, что нашел у Херрика адрес и имя Джеральды Варней. Панцетти решил, что ты явишься к этой бабе сюда.— Он был сильно напуган.— Я должен был стоять на улице и ждать твоего прибытия. Мы знали, что эта Варней будет здесь, потому что она хочет узнать, где находится Уайтекер. Когда вы оба будете здесь, я должен буду сунуть портфель с бомбой и убраться. В нем достаточно тринитротолуола, чтобы разнести дом вдребезги. Но никто ничего не найдет. Здесь часто воздушные тревоги, и дом считается пустым. Все решили бы, что немецкий самолет сбросил бомбу. Эта бомба должна взорваться через пятнадцать минут... Теперь ты все знаешь.
