— Да нет, не думаю. Знаете, некоторые люди оставляют вещи, а за ними потом не возвращаются. Вы не должны обижаться на отель, у нас тут строго.
Поднявшись на третий этаж и повернув направо, я оказался перед дверью с медной табличкой «№ 38».
Обычная комната. Ничего сверхроскошного. Стандартная меблировка, одинарная узкая кровать, столик, два кресла и легкий слой пыли на зеркале. Во всем мире можно встретить такие комнаты. В них бывали и ночевали разные люди: хорошие и плохие, больные и здоровые, пьяные и трезвые, верные своим законным женам и гуляки. Мужчины с карманной библией и парни с кольтом в кобуре. Честные женщины и шлюшки. Все они побывали тут и не оставили после себя никаких следов, потому что жизнь в комнату приносят люди, а они тут меняются каждую ночь. А комната не меняется.
Я стал посреди комнаты и осмотрелся. На кровати лежала аккуратно свернутая пижама, на полу стояли пустая бутылка из-под виски и пепельница. Окно было полуоткрыто, и легкий ветерок шевелил белую занавеску. Где-то внизу в вестибюле кто-то громко кричал, но слов я не разобрал.
Я подошел к стенному шкафу и выдвинул ящики. Ничего, кроме нескольких новых пакетов с рубашками, нового коричневого галстука и стопки носовых платков. По обеим сторонам спальни были двери в кладовки. Я открыл одну из них — там на плечиках висел светло-серый костюм и стояла пара сандалет. Я закрыл дверь и подошел к другой кладовке. Вдруг мне в голову пришла ужасная мысль; я с ужасом уставился на низ дверки. Но там не было никаких следов. Хотя почему, собственно, я ищу следы крови?
Итак, я повернул ключ, взялся за дверку и сразу распахнул обе створки. Нет, там не стоял Бартли Дрейк, глядя на меня страшными, невидящими глазами.
Там стоял Маленькое Ухо. Он стоял очень прямо, слегка наклонив голову назад из-за веревки, обернутой вокруг его шеи и притянутой к вешалке. Руки его болтались, словно тряпки, а пальцы были так крепко стиснуты в кулаки, что ногти впились в мясо и на ладонях выступило несколько капель крови. Я слегка повернул его, чтобы понять причину смерти.
Между его лопатками торчала рукоять ножа. Удар был нанесен верной рукой, и лезвие сразу пронзило сердце... Он, очевидно, умер мгновенно, вокруг не было никаких следов крови или агонии.
Делать мне тут было нечего — только вызвать полицию. Возможно, полиции было наплевать, когда умер этот мелкий пакостник. Но ее нужно было вызвать: убийство в их районе есть и будет убийством в их районе.
