Боясь услышать, как она скажет, что он, вероятно, не решится выйти из дому без позволения жены, Хенсон перебил ее:
— Хорошо. Я еду.
— Спасибо,— поблагодарила Ванда.— Вы не пожалеете о своем поступке, я обещаю.
Раздались короткие гудки: она повесила трубку. Хенсон тоже, хотя и с трудом, положил трубку на рычаг. Он знал, что у женщин, и особенно у молодых девушек, бывают странные причуды.
Без своих очков и гладко зачесанных назад черных волос Ванда Галь могла превратиться в пленительную особу. И из всех мужчин Чикаго она выбрала именно его, чтобы позвать на помощь. Как она сказала? «Если вы не выручите меня, я пойду на все. Я уверена. На все».
Хенсон еле-еле зашнуровал ботинок.
Было не холодно, а просто свежо. Хенсон ехал с открытым окном. В такой темноте он не видел деревьев, окружающих дорогу, зато чувствовал запах зелени и свежести.
Он ломал себе голову над вопросом, какие неприятности обрушились на Ванду, если она не смогла даже сообщить о них по телефону? В молодости не бывает больших неприятностей. Самая крупная— это потеря места или отсутствие денег для оплаты долгов. А Ванда, несмотря на ее неприступный вид, не старше двадцати, максимум двадцати двух лет. Хенсон переехал через мост и достиг центра города. За исключением редких пешеходов, улицы были совсем пустынными.
Он мчался гораздо быстрее, чем ездил в контору. Он пересек авеню Чикаго и Дивизион-стрит. Номер 1221 должен был находиться справа от .перекрестка. Он нашел свободное место в длинной цепочке машин, стоявших у тротуара, и припарковал там свой «бьюик».
Сжатый между двумя современными домами, номер 1221 казался здесь чуждым элементом. А еще недавно подобного рода строения встречались повсюду. Это был недорогой двухэтажный отель, разделенный на маленькие дешёвые квартирки.
На первом этаже находилось два окна, из них одно было освещено. Хенсон зажег спичку и поднял голову. Не ошибся ли он, согласившись на такую авантюру? Ведь Ванда плакала так сильно. что он не узнал по телефону ее голос.
Он отбросил окурок сигареты, поднялся по выщербленным ступеням и открыл дверь. В старом помещении пахло затхлостью. Они с Ольгой немало пожили в подобного рода местах, пока обстоятельства не позволили им занять лучшую квартиру.
Первый этаж еще больше, чем вестибюль, пропах сыростью. Хенсон остановился перед дверью, выкрашенной в серый цвет и носящей номер «2». Он тихонько постучал, и Ванда немедленно открыла ему.
Хенсон был немного разочарован. Принимая свои мечты за реальность, он не сомневался, что Ванда встретит его раздетой.
