- Забавно, но сейчас мне начинает казаться, что мои пришельцы предусмотрели и это. Они ведь знали, кого отпускали и куда. С моими мыслями и моим грузом - легче родиться заново. Конец войны - спасение для многих, но не для меня. И десять, и двадцать лет спустя мне придется мириться все с тем же ярлыком. Предатель - он и в гробу предатель, - из горла узника вырвался булькающий смех. Дорожка крови протянулась от левого уголка губ. И, глядя на него, Ларсен неожиданно ощутил, что весь его запал угас. Злости к этому человеку он больше не испытывал. Более того, впервые он почувствовал некоторое неудобство за свое присутствие здесь.
- Да, молодой человек, теперь-то я знаю: ненависть - материальна. И наш ад материален именно потому, что все мы с самых юных лет постигаем азы ненависти. Можно, конечно, бравировать и делать вид, что вам все равно, но вся игра тотчас развалится, едва вас возненавидит хотя бы тысяча людей. Ненависть миллионов не просто ощутима, - от нее жестоко заболеваешь. Это невообразимо тяжелый крест, лишающий желания дышать, жить, двигаться.
- Прямо второй Иисус, - пробормотал Ларсен. Впрочем, ему было не до шуток.
Услышав его слова, пленник криво улыбнулся, и в эту секунду скрипнула отворяемая дверь. Вздрогнув, Ларсен резко обернулся. На пороге, перетаптываясь, среди морозных парящих клубов, стоял часовой.
- Тебе чего? - лейтенант попытался вспомнить фамилию бойца, но так и не вспомнил.
- Там это... Вроде идет кто-то. Так я предупредить. Все ж таки пост. Если спросят, надо сказать что-то.
- Не надо... - немного подумав, Ларсен поднялся. - Не тужься, родимый. Мы тут уже закончили.
Натянув на голову ушанку, он еще раз взглянул на лежащего человека.
- Может, оставить свет?
На пороге обеспокоено заерзал часовой.
- Вообще-то не положено. В целях маскировки...
- Заткнись, родной! - Ларсен повторил вопрос. - Так что, оставить свет?
Пленник покачал головой. Щелкнув выключателем, лейтенант вышел из сарайчика.
Над головой искрами проблескивали звезды. Снег, покрывающий землю, был безрадостно черен. Заметно похолодало, и Ларсен, поежившись, поднял воротник полушубка. Рядом гремел замком часовой.
- Ветер с севера потянул, - заметил он. - И звезд вон сколько высыпало. Чудно! Война и звезды...
- Да, чудно, - согласился Ларсен. Сунув руку за пазуху, вытянул на свет божий бутыль, призывно встряхнул перед носом бойца. - Ну что, будешь, кокарда в ватнике? Замерзнешь ведь! А я угощаю...
