В семье у них приключились большие перемены. Сонечка встретила другую любовь, развелась с Леонтием и вышла замуж за военного человека по имени Виктор Иванович Каштанов.
У Каштанова жилплощади не было, а Леонтий, как «заслуженный», имел право на дополнительные метры, поэтому он выхлопотал для Сонечки с Виктором Ивановичем комнату скрипачки Бриллианчик: Настя уехала в Америку с концертами и не вернулась.
К Виктору Ивановичу Леонтий испытывал самое что ни на есть дружеское расположение, радостно приветствовал его, встречая на кухне и в коридоре. Но за глаза счастливого соперника прозвал Желудь.
— Так Желудь ничего — мужик, — говорил Леонтий. — Жаль только, не любит радио «Ретро».
Из комнаты Леонтия на максимальной громкости, не переставая, лились мелодии прошлых лет, что, видимо, доводило Виктора Ивановича до исступления.
— А современные песни ничего не говорят моей душе! — вольнолюбиво отвечал Леонтий, когда Каштанов просил сделать тише.
Случилась у них печаль — умер Максим Максимыч. Как-то незаметно угас, не болел, ничего.
Последние слова его были:
— Клара, жизнь — это фарс!..
Леонтий горевал, устроил хорошие похороны, поминки в ресторане. Тесть искренне считал его большим артистом, с удовольствием посещал новогодние детские утренники и восхищался Леонтием в роли Деда Мороза.
— В жизни мужчины бывает три периода, — шутил Максим Максимыч, добродушно похлопывая зятя по плечу, — когда он верит в Деда Мороза, когда не верит и когда он сам Дед Мороз!..
Леонтий был Дедом Морозом — от бога. Особенно раздобрев, округлившись, прибавив в весе — с медведем, с трубой!
В трубу Топтыжке он закладывал бутылку с молоком, рассчитанную по секундам на всю партитуру. Тот лихо вскидывал инструмент на первой ноте и не опускал — до финиша.
Леонтий играл за двоих, он владел редкой техникой двойного звука.
Однажды кто-то крикнул из зала:
— Медведь халтурит!
— Почему? — спросил Леонтий.
— На кнопки не нажимает!..
Леонтий сурово сдвинул брови и произнес в микрофон:
— Он вам что — Армстронг?!
Любой спектакль эта пара джазменов с легкостью доводила до триумфа. Едва они появлялись на сцене — публика устраивала им бешеную овацию. Леонтий в театре был самый колоритный, самый даровитый, наделенный благородной внешностью, сценическим обаянием и поразительным голосом, который отличишь среди тысячи.
Не удивительно, что вскоре ему доверили роль дедушки Дурова — Леонтий стал жутко на него похож. Причем он нарочно форсировал это сходство: усы так же кверху закручивал, шаровары по колено, пышный воротник, белые чулки, туфли с бантами, шутовской колпак…
