Но грубая ошибка с фамилией немецкого посла — далеко не единственная. Повествование в книге временами недостаточно связное, автор не придерживается никакой заранее установленной схемы. Непоследовательность и хаотичность в датах, цифрах, именах, названиях особенно удивляет в произведении, преследующем политическую или историографическую цель.
Как мы уже заметили, города, имеющие одновременно несколько названий, без какой-либо понятной логики автор называет по-разному: так, столица Османской империи фигурирует в тексте и как Стамбул, и как Константинополь, и как Астана; то же касается Урфы-эль-Рахи, Харпута-Мамурет-ул-Азиза, Диарбекира-Амида, и т.д. Статистические данные он приводит то словами, то цифрами, то и теми, и другими.
Такого рода неточности заставляют полагать, что этот текст написан не из политических соображений и не придуман писателем-профессионалом, сочиняющим труд в своем кабинете.
Видно, что он набросан второпях очевидцем, под влиянием еще свежих, не остывших в памяти впечатлений. Неужели Маккарти и иже с ним, отрицающие историческую достоверность книги — а вместе с этим и историческую реальность геноцида, — действительно думают, что если бы английские спецслужбы захотели составить подобный документ с целью очернить турок, они сделали бы это настолько непрофессионально?
Помимо неточностей, в тексте Файеза эль-Гусейна встречаются также нелепости и наивные утверждения. Так, например, автор пишет, что «ни один турок или курд, ни один мусульманин не был убит армянами». Такое заявление, безусловно, слишком категорично и наивно; а там, где он говорит, что один курдский ага убил 50 000 армян, — даже если понимать так, что ага велел всей деревне совершить это кровопролитие, то цифра все равно кажется преувеличенной. Утверждая, что в прошлом никогда не было никаких конфликтов между армянами и курдами, Файез эль-Гусейн, скорее всего, выражает официальную версию османского руководства — что опять наводит на мысль о том, что он действительно был когда-то чиновником в Османской империи.
Один из аргументов, к которому прибегают современные экзегеты и богословы, доказывая историческую достоверность евангельских текстов, состоит в следующем: если бы верующие иудеи в начале нашей эры захотели выдумать историю о Мессии, то они бы, несомненно, рассказали ее иначе. Их представления о Мессии были совершенно не похожи на то, о чем повествуют евангелисты... Таковы общие правила текстологии, касающиеся авторства спорного текста, — чем более текст несовершенен и неидеален, тем меньше вероятность того, что мы имеем дело с фальсификацией.
