Среди молодых тоже царили разные настроения. Игнат, встряхивая своей соломенной головой, говорил весело:
– Да чего вы так волнуетесь? Ну придут и придут – нешто не люди? Человек с человеком завсегда миром дело решит.
А Иван гудел своим басом, показывая здоровенный кулачище:
– Как придут, так и уйдут. Видали мы таких.
Павка, глядя исподлобья, сказал резко:
– А я думаю, в тайгу надо. Там нас никто никогда не сыщет.
Матвей удивленно посмотрел на него. Павка не очень-то любил тайгу, а тут надо же. Спросил его:
– А ты в тайге зимой бывал, Павка? Там ведь снега выше головы, не находишься. Лыжи у меня, допустим, есть. А у тебя? Настоящие, ходовые?
Павка отвернулся – не было у него лыж.
И тут Игнат спросил:
– Матвей, а ты сам-то что думаешь? Ну если придут?
Матвей сказал просто:
– Не знаю. Придут миром – отчего не накормить? А если силой брать захотят…
Он не стал продолжать, но все и так было понятно.
И вроде бы понятно все стало, а легче не стало. Камень на душе становился все тяжелее…
Шаг. Еще шаг. Спина гудит от напряжения, дыхание сбивается, пальцы соскальзывают с горловины туго, под завязку набитого мешка. Почему мука такая тяжелая? Мешок муки гораздо тяжелее такого же мешка картошки. Уж их-то Матвей за сегодня натаскался…
…Первой ходкой они увезли на зимовье тридцать мешков картошки. А до этого три дня копали там погреб и омшаник для пчел. Тяжело было, но они справились. Дядя Никодим помог, и в три лопаты сумели. Потом накатали перекрытие из бревен, застелили сверху плотно соломой и засыпали землей – теперь не промерзнет. Зимой еще снегом присыплет, и нормально. Продухи тоже сделали правильные, будет дышать и погреб, и пчелам воздуха хватит. Копать было тяжко – горная тайга же, много корневищ и камни попадаются. Зато теперь можно спокойно перевозить сюда припас. Единственное, нужно еще сарайку поставить и баньку, а времени на это совсем нет – октябрь начался, скоро снега лягут.
И Матвей позвал на помощь уличанских парней – все рукастые, сарайку сколотить точно сумеют. Зазвенели пилы, вгрызаясь в сухостой, защелкали клинья, распуская бревна на плахи, загуляли по ним рубанки – все спешили, понимали недостаток времени. Никто ничего не спрашивал. Надо – значит, надо. Работали не жалея сил, и сарайка выросла у зимовья – просторная, крепкая. Здесь будут храниться дрова, веники и прочий скарб.
Продукты все будут в погребе, включая и овощи, и соленья. Солонина, как и мясо, нормально в лабазе перезимует – никакой зверь не достанет.
