— Я без прав, — сказал Стив.
— Я тоже без прав.
— Я не вожу.
— Совсем?
— В России — совсем.
— Почему?
— Много сумасшедших на дорогах.
— Это да. Но мы с тобой тихо.
— И потом, я уже выпил.
— Это не считается.
— Считается. — Приподняв стаканчик, Стив провозгласил: — На здоровье.
— За здоровье, — поправил Тюбетейка. — Почему вы все говорите «на здоровье»? За здоровье!
Выпили, причем Стив теперь уже до конца — он теперь точно не сядет за руль.
Он знает, как надо. Он просто оговорился.
— В остальном отличный русский язык, — сказал Тюбетейка.
— Моя бабушка русская.
— Я сам наполовину еврей, — сказал Тюбетейка. — Жаль, что мы не встретились раньше. Значит, не повезешь?
— Нет, — сказал Стив.
— Пойдем тогда к Веронике.
— Нет, — сказал Стив.
— Ты знаком с Вероникой?
— Нет, — сказал Стив.
— Ее знают все. Вероника Репинская. Идем. Ты ей понравишься. Увидит — упадет.
— Нет. У меня другие планы.
— Не шути, — сказал Тюбетейка, он достал телефон, стал, путаясь, набирать.
— Я не пойду.
— Пойдешь. — Набрал. — Здравствуй, красавица. Узнаешь? Как дела? Все мысли только о тебе. Тут рядом сидит, нет, увидишь — упадешь. Англичанин. В очках. Нет, без очков. Он хочет тебе сказать кое-что. Я трубку даю, — дал трубку Стиву.
Стив встал: он говорил с женщиной.
— Здравствуйте, Вероника. Это недоразумение. Мне нечего вам сказать…
— Во-первых, я не Вероника, — сказала трубка усталым женским голосом, — во-вторых, вы пьете с Игорем, скажите мне, долго ли он собирается быть в Белоруссии. Он обещал приехать в понедельник. Сегодня четверг.
— Секунду, — сказал Стив. — Он сам ответит.
Стив протянул телефон Тюбетейке:
— Спрашивает, когда ты вернешься из Белоруссии.
— Это кто?
— Вероятно, жена.
— Чья?
— Вероятно, твоя.
— Мы же договаривались, ты мне сюда не будешь звонить. Это дорого, ты забыла?
Стив взял пакет с продуктами и пошел прочь. Он слышал еще:
— Я тебе сам позвоню, мы же договорились… В понедельник не смог… А сегодня вторник еще…
А может быть, действительно вторник и Комарово находится где-нибудь в Белоруссии?.. Магазин уже был закрыт, лампа на столбе освещала каменную стену, за которой пряталось что-то архитектурно-строительное — не то вилла, не то терем. Стив шел медленно, не совсем уверенный в правильности направления. Проход вдоль стены вывел на Морскую улицу — ее пустынный вид оживляла фигура единственного пешехода. Пожилой мужчина в длинном плаще ковылял в направлении станции и тянул за собой сумку на колесиках. Под его ногами суетилась короткая тень, сначала она от него отставала, а теперь захотела его перегнать — здесь, под уличным светильником. Стив разглядел лицо человека и сразу расхотел спрашивать, как отсюда попасть в Кудринский переулок. Что-то подсказывало ему: торопиться не надо. Он как будто боялся загубить поспешным движением зыбкую логику невозможных обстоятельств — вот он придет, а ключ откажется проникать в замочную скважину, или еще лучше — будки Ахматовой не будет на месте. Из двух возможностей — «будки Ахматовой не будет на месте» и «в будке Ахматовой ночует Стив» — ему самому менее фантастической казалась первая.
